Стадо мирно бредёт по краю леса, взбираясь всё выше и выше. Нет, оно не вытопчет голубой луг: овчарка Мориц без труда удерживает коров на границе леса — они ведь любят тень, да и тут сколько хочешь сочной травы.
Быстро идти никак нельзя. Поднялся ветер, он шумит и свистит в вершинах деревьев, сливаясь со звоном колокольчиков в настоящий волшебный хор. Ромашка и сама бы запела, только тонкий её голосок всё равно не расслышишь в этом лесном оркестре.
Прапрадедушка Алоиз Посошок
Перед бревенчатым домом с зелёными ставнями сидит на скамейке старый-престарый Алоиз Посошок. Маленький, высохший, сгорбленный, сам похожий на Старичка-Корешка. Старичок-Корешок этот мирно попыхивает трубкой — длинной-предлинной, до самой земли. Борода и усы у него совсем белые, и нависшие брови тоже белые, а из-под них ясно и зорко глядят весёлые серые глаза — совсем такие же, как у Прапра. Только у Прапра на голове чёрный беретик, а у прапрадедушки Алоиза — вязаный голубой колпак. И тоже натянут на самые уши — видно, и у него уже нет волос.
Овчарка Мориц и коровы никакого внимания на домик не обращают; звеня колокольчиками, стадо проходит краем луга и снова сворачивает в лес, словно зная, что путь лежит к подножию Драконовой горы. А пастух берёт Ромашку за руку и торжественно подводит её к прапрадедушке Алоизу.
— Алоиз! К тебе гости! — говорит он. — Твоя двоюродная праправнучка Ромашка. Она привезла тебе привет от своей прапрабабушки. Той самой, которая полвека назад уехала отсюда так далеко, что вы с ней больше уже ни разу не виделись. Помнишь, ты сам мне рассказывал…
Маленький старичок вынул трубку изо рта и рассмеялся:
— Хо-хо-хо, Мартин! Какие ты мне всё новости сообщаешь! Так, значит, это наша Ромашка! Видеться-то мы с тех пор не виделись, да ведь письма друг другу пишем!.. Гляди-ка, что это с Морицем?
Овчарка Мориц громко лаяла, и пастуху пришлось поскорей распрощаться и бежать к стаду.
— Спасибо! — крикнула ему вдогонку Ромашка.
Лай утих. И звон колокольчиков становится всё тише и тише, а потом вдруг прапрадедушку с праправнучкой обступает такая тишина, какой нигде никогда не бывает, кроме как на вершине горы, на лугу, окружённом лесом.
— Ты у меня погостишь, Ромашка? — начал разговор Алоиз Посошок.
— В шесть часов мне уже надо быть внизу у киоска — автобус отходит… Поеду обратно в лагерь, в Ласточкино Поле.
— Так, значит, ты в лагере? Как же это они тебя одну отпустили?
Ромашка покраснела как рак.
