— Просто не было средств на ремонт.
— Можешь утешать себя этой мыслью.
Некоторое время помолчали. В лесу пели птицы.
— Как думаешь, они сказали нам правду насчет торфозаготовок? — спросил наконец Сергей.
— Мне кажется, да.
— Я тоже так думаю. На торфе, должно быть, работает электростанция. И возят его скорее телегами, чем машинами, судя по следам.
— Поедем посмотрим?
— Что-то у меня нет желания. Еще завязнем там где-нибудь… Поехали лучше на озеро. Еще полудня нет. Солнце, воздух и вода прельщают меня как-то больше, чем возвращение в Игнатьев. К тому же жратва с собой.
— Пить нечего.
— Сразу видно цивилизованного человека — на берегу таежного озера ему нечего пить! — усмехнулся Сергей. — Можно на костре вскипятить, у меня в багажнике чайник для таких случаев валяется.
Озеро оказалось совсем рядом — даже учитывая, что по узкой тропинке приходилось ехать медленно и осторожно, дорога не заняла и трех минут. Тропинка привела к берегу и растворилась в высокой траве. Коржухин заглушил двигатель.
Было естественным предположить, что в эти жаркие летние дни озеро является любимым местом отдыха игнатьевцев, и, даже несмотря на будний день, здесь окажется достаточно народу — во всяком случае, больше, чем встретили путешественники на городских улицах. Действительность, однако, оказалась иной.
Озеро было небольшое, почти правильной круглой формы — у Сергея мелькнула мысль, что оно, возможно, представляет собой метеоритный кратер. Берега густо заросли травой и кустарником; кое-где над самой водой угрожающе кренились деревья; вообще лес подступал так близко, что берега должны были почти все время находиться в тени. Во многих местах у берега, особенно в северной части озера, воду покрывала болотная растительность. Вода, свободная от этого зеленого ковра, была совершенно черной — даже там, где на нее падало солнце. Этому существовало простое и естественное объяснение — очевидно, воду окрашивали в такой цвет частички торфа — однако уютнее от этого пейзаж не становился. Разумеется, никакого пляжа с кабинками для переодевания, представлявшегося городскому воображению Сергея, здесь не было; не было даже просто вытоптанных площадок. Внимательный взгляд, впрочем, обнаруживал среди травы несколько кострищ на большом расстоянии друг от друга — стало быть, люди здесь все-таки бывали; однако на фоне общего антуража воображение рисовало не столько веселых молодых ребят, бренчащих на гитаре, пекущих картошку и травящих байки у костра, сколько закутанных в балахоны адептов какого-то мрачного культа, приносящих огненные жертвы темным богам. Сейчас, однако, на берегу не было ни души — не считая Сергея и Алекса.
