— Я убеждён, что наши воспоминания обновят чью-то жизнь и сделают её счастливой.
— Может, в этом и состоит наша миссия? Мы испытали огромное чувство, а теперь отдаём его другим, чтобы им помочь, чтобы пробудить такое же чувство в них… Пусть же их счастье послужит нам утешением…
Потягивая ликёр, они стали вспоминать, как происходило их сближение, о первых днях знакомства, о первых месяцах совместной жизни.
— Помнишь, как однажды ты, глядя на потолок, сказал: «Блаженный Августин считал это грехом, ты — реализмом, для меня это сюрреализм. Нам выпала судьба представлять целое явление в развитии искусства.
— А помнишь, в липовой роще?..
— А помнишь, в пляже в Занфорде?..
— А на Зюдерзее в трескучий мороз?
— А помнишь, в купе поезда Амстердам — Утрехт мы целовались возле окна.
— Какой-то крестьянин погрозил нам вслед косой, а другой подбросил в воздух шапку!
— Этот тип, что купит наше прошлое, конечно, полное ничтожество. Нам надо запросить с него как можно больше. Может, не продавать всё сразу?
— Не выйдет. Покупатель приобретает абонемент и полностью его оплачивает.
Бутылка с ликёром наполовину опустела.
— А у нас впереди ещё ночь, — она пылко поцеловала его.
И наступила ночь… Как финал сонаты, в котором каждый мотив возвращается назад, а всё вместе замыкается мощным звучанием оркестра.
Сон был слишком коротким, чтобы восстановить их силы. День занимался, как глухая пелена, за которой не было ни утра, ни вечера.
Пока он брился, она поставила на стол молоко и тарелку с бутербродами и крупным детским почерком написала: «Мы будем через час». Потом они тихонько вышли на лестницу, плотно прикрыв за собой дверь.
Они молча шагали под хмурым небом раннего утра, ноги месили грязный снег, дождевые капли скатывались по лицу. Они уже подходили к месту. Оставались всего лишь четыре драгоценные минуты. Пережить их в одиночку было невозможно. Они взялись за руки и, тесно прильнув друг к другу, пошли дальше, как на эшафот, он вёл её, она — его.
Вот и вход в поликлинику. Ещё шестьдесят шагов вместе, пятьдесят, сорок пять, тридцать пять. Последнее объятие, последнее прикосновение к тёплым, нежным губам. Прощальный взгляд издали.
Он ещё мог схватить её за плечи, увести домой, расторгнуть сделку… Но надо быть твёрдым…
Час спустя из здания поликлиники, насвистывая, вышел жизнерадостного вида мужчина. Взгляд его рассеянно перескакивал с задорно чирикавших воробьёв в глаза проходивших девиц.
Мужчина шёл домой, к детям. Чем ближе, тем нетерпеливей его шаг. Он открывает дверь. Девочки в пижамах бросаются ему на шею. Он подхватывает их на руки и сваливает в кучу на диван. Завязывается весёлая потасовка. Кем-то задетая падает со стола тарелка.
