— Только ты можешь ответить на этот вопрос, Ник.
— Но я же не просто лежал, тупо глядя в потолок. Я ходил, двигался, и, наверно, что-то говорил…
— Ты не контактировал со мной, Ник, и ни с кем. Ты вставал, пил лекарства, принимал ванну, ходил в туалет, на прогулку, завтракал, обедал и ужинал, ложился спать, но никогда и ни с кем не заговаривал, не реагировал на присутствие других людей, пациентов или персонала больницы.
— Это очень странно, что я ничего не помню.
— Нет. Это — абсолютно нормальное явление. Твой мозг был поврежден во время остановки сердца и дыхания и нуждался в восстановлении всех функций. И во время перезагрузки некоторые данные были утеряны. Ничего удивительного. Амнезия — страшнее, и в случаях, подобных твоему, очень распространена.
— Вы хотите сказать, что мне повезло? — едва заметная улыбка тронула губы молодого человека.
— Несомненно! — заверил Игорь Владимирович. — Ты мог погибнуть.
Ник уставился в потолок немигающим тяжелым взглядом.
— Я хотел отправить сестру на принудительное лечение в психиатрическую клинику. Меня остановила судьба или рок. Не знаю, как еще объяснить случившееся. Я был слеп и глух, я не видел причин, толкающих Юлю на странные и возмутительные поступки. Ирония заключается в том, что именно я стал пациентом психушки.
— Не психушки, Никита…
— Какая разница, как называется данное заведение. — усмехнулся Ник. — Я мог совершить страшную ошибку. Мог обречь родную сестру на… Боже, когда я думаю обо всем этом, голова идет кругом. Что же случилось? Я смотрю на нее, говорю… И не узнаю. Совершенно другой человек. Уравновешенный, разумный, ответственный. Юля снова учится, исправила плохие отметки, заботиться о маме и обо мне.
— Трагедия, произошедшая с тобой, заставила Юлию взглянуть на собственную жизнь и поведение с другой стороны. Это нормальное явление. — спокойно объяснил Степанов.
— Вас послушать, так в мире нет ничего не нормального.
— Так и есть, Никита. Кто устанавливает нормы? Ученые? Врачи? Ты или я? Но мы оба видим, как тонка грань, между тем, что считается нормой поведения и восприятия реальности и отклонением от оной. У меня был пациент, твердо уверенный в том, что он прямой потомок Николая Второго и постоянно требовал восстановить его в правах на престолонаследие, и видел в моих действиях политический заговор против него. И его вымышленная фантазия имела четкий структурированный характер. Он продумал легенду до мелочей и жил этим. Верил, что он действительно жертва политического заговора.
