— Нет, у меня все плохо, Ди. Марго у тебя?
Диана распахнула глаза, взгляд сфокусировался на маленьком мальчугане, играющем на детской площадке во дворе. Женщина перестала дышать, даже сердце на короткий период времени замедлило бег, а потом неровно рванулось, задрожало, причиняя физическую боль. Могла ли она ослышаться? Или обезумела так же, как Маргарита? Говорят, что если долго находиться рядом с душевнобольными, можно заразиться безумием. Неужели с ней именно это и произошло? Вся ее жизнь — сплошное сумасшествие. Как еще объяснить появление Даниила спустя тысячу лет молчания… и голос в трубке телефона, не узнать который она не могла.
— Ник? — хрипло спросила Диана.
— Я сейчас приеду, Ди. Она в порядке?
Женщина зажмурилась от дикой душевной боли, но справившись с приступом, ответила.
— Марго спит. Я вколола ей лекарство. Ты не пострадал? У нее кровь на одежде.
— Не моя. Это Берта.
— Берта? Что случилось? — очнувшись, спросила Диана.
— Я не знаю. Маргарита говорила, что не любит собак, но я не думал, что настолько сильно. — ответил отрешенный, лишенный чувств голос.
— Как же так, Ник? — прошептала Ди. — Как же так.
— Если бы я знал. — искренне ответил Скворцов. — Мне жаль, что ты узнала сейчас, в такой момент. Я хотел сказать, но Маргарита запретила. Давай, я приеду и мы поговорим.
— Ты ведь знаешь адрес…
Ему было девять, когда родилась Юля. Чудесная здоровая девочка с голубыми глазками-пуговками и золотистым пушком на затылке. Вся семья радовалась пополнению. И Никита был достаточно взрослым, чтобы испытывать ревность в маленькой сестренке, которую родители не спускали с рук и всячески баловали. Напротив, он принимал живое участие в воспитании младшенькой. Гулял с коляской, нянчился, когда мама отлучалась в магазин, стирал и гладил пеленки, с упоением улюлюкал и тряс погремушками над кроваткой. Родители не могли нарадоваться на ответственного и заботливого сына. Юленька поздно пошла ножками, поздно заговорила. Ни мама, ни брат не придавали этому особого значения. Беспокоился только отец. Проблемы начались, когда девочку отдали в детский садик. Она плохо привыкала, капризничала, не могла привыкнуть к горшку, сторонилась других детей. Никита, как умел, пытался помочь сестре. Водил ее на прогулку в парк, знакомил с ровесниками, но все его попытки заканчивались длительными истериками Юли. К четырем годам девочка стала совершенно неуправляемой, и отец забил тревогу. Он сам повел дочь к детскому психологу. Диагноз поставил в ступор всю семью. Никита отказывался верить врачам, мама тихо плакала, а отец, спустя три месяца, собрал вещи и уехал, по официальной версии — на заработки, но уже через два месяца по почте пришли документы на развод.
