Когда он рассказал о этих ублюдках, Петрович вздохнул и молча пожал ему руку. Остальные одобрительно кивнули. Но потом разговор пошел по дальнейшее существование и тут уже соседи были не столь единодушны. Их район всегда был закрытым, со стороны никого не привечали ни сами жители этих деревень, ни, тем более, власти уезда. Те вообще, пускали в район только по разрешению. А все, потому что эта часть уезда была практически безлюдной. В ходе войны хоть и подвергся бомбардировке с орбиты, но так как здесь мало было людей, а военных баз было наоборот много, то все имущество оставалось на месте, в разрушенных бункерах и ангарах. Огромный горный район лежал вдалеке от остальной части страны, отделен от нее широкими реками и непроходимыми болотами с одной стороны и высокими скалистыми горами с другой. И вот в этом краю погибло два представителя уездной власти. Как тут не волноваться жителям соседних деревень? Конечно, тут у выживших сельчан есть оправдание, но начнется следствие и его результат будет неизвестен. Власти и так позволяют слишком много этой маленькой общине. В то время как вся страна живет во мраке средневековья, у них есть практически все блага исчезнувшего мира. Понятно, что, живя у воды и не напиться - не получится, и если архелогам запретить, самим пользоваться найденным, то они просто перестанут искать все эти вещи, или уйдут дальше в горы. Поэтому монахи, скрипя зубами, разрешили поиск артефактов, но постоянно присылали сюда с проверками эмиссаров. Но в обмен на найденные для них вещи, присылали нужное архелогам.
Иногда у жителей страны, пострадавшей от бомбардировок, проявлялись сбои в генетике и результате рождались странные дети, которых монахи уничтожали, считая эти отклонения карой Авалона, за их людские грехи. Странные животные и растения, уничтожались на месте, а людей свозили в столицу, и очищающий костер на главной площади столицы пылал, практически каждую ночь.
Сэм в последнее время часто приходил к причалу... Тихо сидел на мостках, баюкая поврежденную руку, думая о чем-то, что тревожило его душу. Отец старался не терять его из виду, но когда сын вот так сидел и о чем-то думал, не подходил к нему. Решив, что сын справился с постигшей его бедой самостоятельно. Но старался загрузить его работой по полной программе, невзирая на его увечье. Если начнешь жалеть, то сын почувствует себя инвалидом и еще больше замкнется. В этот тихий, теплый вечер он как всегда занял место на мостках, аккуратно придерживая левую руку, уселся на привычное место и стал глядеть на проплывающие по реке листочки. Было тихо, только иногда плеснет рыба, хватая зазевавшуюся муху и снова уйдет на дно. "Скоро осень...." - подумал Сэм. "А Джек так и не появился.... Вот какая он скотина..." - беззлобно мелькнула мысль. "Ведь знает, что мы о нем беспокоимся, и все равно не возвращается! Дженни вся извелась, похоже, любит его, но молчит.... Да и остальные Адамсы тоже переживают за него! Отец несколько раз, как будто невзначай, заводил разговор о нем, мол, не знаю ли куда он мог податься? А я откуда знаю, куда его черт понес? Не дай бог, попал в беду..." И опять мысли его свернули на тот роковой день, и снова и снова, он перебирал его по минутам и понимал, что если бы Джек не отрубил тогда руку, то он бы погиб. Но как было без левой руки неудобно! "Хорошо, что хоть не правую, а то был бы вообще кирдык!" - решил он и в этот момент услышал легкие шаги Дженни. Та почти каждый день приходила на пристань, иногда разговаривала с Сэмом, а иногда просто молча стояла и смотрела вверх по течению. Однажды Сэм повернулся к ней и хотел что-то спросить и заметил на ее щеках две мокрые дорожки. Дженни отмахнулась, сказала, что в глаза попали песчинки, но он понимал, что к чему и старался не поворачиваться к ней в такие моменты. Вот и сейчас она подошла и встала у него за спиной, Сэм продолжал смотреть себе под ноги, разглядывая мальков круживших под поверхностью в ожидании хлебных крошек, которыми он их подкармливал.
