Возьмем, к примеру, то, что мы видим: интерьер. У меня он чуть-чуть лучше, чем у всех остальных. Возьмем, допустим, оборудование: у меня оно чуть-чуть лучше, чем у всех остальных.
Возьмем лабораторию, и снова то же самое можно утверждать.
А еще я твердо знаю, в чем я единственный. Не в чем лучше или хуже других, а в чем уникален. И это очень важно: должно быть что-то, в чем ты будешь единственный.
Допустим, сегодня я купил самую классную, самую крутую установку для лечения зубов, лучше которой нет. Подобные ей в двенадцати дворцах шейхов в Эмиратах стоят, в Белом доме, в загородной резиденции президента Америки.
Круто? Классно! Но пройдет три-четыре года…
Может выйти какая-то модель лучше?
Да! и кто-то сможет себе позволить ее купить? Конечно. Я, например, в этом году купил компьютеры, которые точат зубы. Они бешеных денег стоят.
На сегодняшний день это – лучшее. Но через два-три года что-то еще более новое, более продвинутое появится, и кто-то себе это купит. Однако догнать меня по всем параметрам мало кому под силу.
И это то, что современные маркетологи называют «уникальное предложение».
Должно быть что-то такое, что никто другой не может повторить
Каждое орудие труда приносит наивысшую пользу в руках того, кто его как можно глубже изучил, кто им
владеет как мастер.
Лев Успенский
Ни одна клиника не сможет повторить то, что на данный момент у меня есть около тридцати новых методик, которые я лично придумал и запатентовал.
Это не тот вариант, когда просто говорят: «У нас авторская клиника». У меня действительно есть нечто только мое, и не просто пустые слова, а то, что подтверждено патентом РФ на федеральном уровне, нигде больше в мире этого нет. То, что первым придумал я, – новые методы лечения, которых больше нет ни у кого. Это тридцать новых методик, личных, мною созданных. Такое предложение очень трудно повторить. Можно, но трудно. А еще я единственный в частной практике доктор наук, профессор и так далее. У нас ведь, если доктор наук, профессор, то это, как правило, человек, который работает в университете. А его сжирает бюрократический аппарат. И у него, как правило, не остается ни сил, ни времени на частную практику.
Мне на это жизнь открыла глаза. У сотрудника государственного учреждения огромное количество энергии уходит на поддержание своей жизнедеятельности в этой системе, и развитие невозможно. То есть, по крайней мере, у нас в краснодаре, нет ни одного доктора наук, профессора, который вел бы успешную частную практику. Академик я вообще единственный в нашем регионе и чуть ли не в россии, который занимается частной практикой. Стоматология в россии развита, в основном, как ремесло – как ремонт часов или обуви.
