– Как пациент? – спросил Профессор.
– Мне сказали, что у него есть некоторые повреждения, – неуверенно произнес доктор Гендри почтительным тоном.
– Он сильно пострадал?
Гендри покачал головой.
– Вовсе нет.
– Глубокие порезы? Ссадины… Мы не можем допустить утечку.
– Я понимаю, – кивнул Гендри. – Мы прочно закрыли повреждения. Тефлоновые пластыри вокруг всех зондов, закрывающие входные раны. Рот, ноздри, уши и анус субъекта надежно зашиты, а катетер блокирует мочеточники.
Профессор резко повернулся и заговорил с другим человеком.
– Доброе утро, доктор Корнелиус. Мы готовы начать?
Во время разговора Катлер заметил, что Профессор обращается к доктору Корнелиусу с определенным уважением – такую почтительность он явно проявлял к немногим избранным. Одним из них был доктор Гендри. Теперь, очевидно, этот доктор Корнелиус заслужил такое же отношение, что одновременно удивило Катлера и произвело на него впечатление.
Беседа перешла на язык технической абракадабры. Катлер переключил свое внимание на женщину. Она слушала этих двух яйцеголовых как зачарованная, словно внимала речам Господа Бога.
Катлер переступил с ноги на ногу, пытаясь привлечь к себе ее внимание, и женщина посмотрела в его сторону своими зелеными, как лес, глазами. Он встретился с ней взглядом, вежливо кивнул ей, слегка улыбнулся.
К его удивлению, женщина смотрела сквозь него, будто его здесь не было. Что-то в ее немигающем, почти пустом взгляде его встревожило.
Наконец, Профессор отпустил большинство сотрудников.
– Все, кто не принимает участие в этом этапе эксперимента, должны немедленно покинуть лабораторию, – приказал он.
Большая часть толпы быстро двинулась к лифту. Катлер присоединился к ним.
Пробираясь в переполненный лифт, он невольно гадал, что готовят Профессор и эти остальные сумасшедшие ученые тому бедняге, плавающему в резервуаре.
Кто-то смотрит на меня. Я чувствую глаза. Любопытные. Пронизывающие…
Уже давно доктор Абрахам Б. Корнелиус боролся с желанием вытереть лоб, слегка покрытый капельками пота.
Точно так же, как на лестнице у входа в здание суда… все эти направленные на тебя объективы фотоаппаратов… отрывистые вопросы репортеров…
Ощущение влаги нарастало. Доктор Корнелиус чувствовал ее в своей карамельно-каштановой бороде, усах, бровях. И, хуже всего, его лоб стал скользким от пота. Заметного пота.
Не на него ли они смотрят? Или они думают то же самое, что и люди в толпе у здания суда, те, которые показывали пальцем и шептали: «Это он. Тот самый. Корнелиус, тот врач, который убил свою жену и ребенка».
