* * *
— Бежишь как воровка посередине ночи, — раздался мужской голос, когда я немного отошла от трактира, я вздрогнула и машинально остановилась. — Всегда хотел узнать, каково это аристократке заниматься воровством и контрабандой? Гордость и особая кровь не мешала?
— Ран? — уточнила я, узнавая голос, но не видя говорившего.
— А кто еще? — усмехнулся он, подходя ближе и беря Грозу под уздцы с другой стороны. — Так, ты ответишь мне, Элера?
— Не вижу смысла разговаривать с тобой, — резко бросила я.
— Зря, — усмехнулся он. — Как видишь, мой братец нашел себе другую игрушку. И, что крайне удобно, она рабыня, так что не посмеет дерзить.
— Тебя долго не было, — заметила я. — Можешь валить еще на столько же и даже дольше.
— Зря огрызаешься, Элера, — на мгновение мне показалось, что он с непонятным удовольствием повторяет мое имя. — Теперь ты лишилась той защиты, которую давал тебе Брайс. Но, ее могу дать тебе и я.
— Ран, тебе до брата, как до Галгарии пешком через море, — усмехнулась я. — Или ты на мгновение осмелился подумать, что я… и ты. Не смеши меня. Ты низок и жалок. Так что, отпусти мою лошадь и прочь с дороги, пока еще жив и здоров. Мне достаточно только слово сказать, и Брайс подробно тебе объяснит, что ты такое есть.
— Аристократка, гордая и недоступная, — прошипел он. — Да ты знаешь, с кем спала шесть лет? С тем, кто организовал убийство твоих родителей и не добил тебя, только потому, что захотел поиметь…
— Что? — растерянно переспросила я.
— Что слышала, — развеселился Ран. — Я долго хранил эту тайну, но она слишком жжет мой язык. И жаль, что не сказал раньше. Не могу передать, насколько огромное удовольствие я сейчас испытываю, видя выражение шока на твоем лице.
Он что-то говорил еще, но я не слушала. В памяти всплывали все те моменты, на которые я не обращала внимания. Появление Брайса не просто в доме, а непосредственно в моей спальне, находившуюся на втором этаже… его признание в пещерах, когда он вырвал у меня обещание понять его, и рассказ о заказе, который он не смог выполнить… Оговорка в кабинете Алена, когда он перечислял свои занятия и назвал себя убийцей. И потом… что он с легкостью убьет и женщину, и ребенка… И что семь лет ждал, пока я созрею… Я вспоминала это все, и… верила этому червяку, сейчас стоявшему рядом со мной и довольно ухмыляющемуся. Ненависть поднималась изнутри такой волной, что сметала на своем пути все барьеры и условности. Кровавая пелена застила глаза и в голове билась только одна мысль — убить. Но не того, кто, несмотря на все совершенное, был рядом со мной и заботился, а ту мразь, что посмела запятнать образ дорогого мне человека обвинениями, в которые я поверила…
