— Сделаем стрижку Вихрову, ему и поручим столь ответственное дело. Это посложнее латинских аргументов.
— А что, я — за. Обещаю справиться. Это мне по душе. Настоящая живая работа! Никто другой лучше не справится.
Вагон резко дернуло. Вихров едва удержался на своей верхотуре, со столика свалилась алюминиевая кружка.
— Не дрова все-таки везешь, офицеров, — обратился Блошкин к невидимому машинисту, — поаккуратнее надо!
Сергей бесцельно глядел на перрон, погрузившись в свои мысли. Машинально посмотрел на здание вокзала, медленно уходящее вправо, прочитал название станции. «Арчеда». «Какая-то «Арчеда». С таким названием есть станция, если ехать поездом из Сталинграда в Москву. А по какой дороге вдет наш эшелон? Так мы же по ней и едем! — пришла радостная мысль. — Это же родные края! Вон по тому фейдеру ехал чуть более года назад на попутке в краткосрочный отпуск!». И новая мысль взбудоражила сердце: «Скоро Михайловка, станция Себряково, а там Зина. Окажемся совсем рядом с моим сыном! — Сергей искренне верил: родится сын. Иначе не могло и быть. У него будет сын! Надо же. — А если не мой? — Настроение всякий раз резко падало при этой мысли. — Ладно, — решил он, — родится, посмотрю. Своего сразу узнаю… А что дальше? — Дальше мысль упиралась, как в стену. — Может, все-таки…»
В сознании сразу громко и отчетливо возникло: «Нет, нет, нет!»
Вот и мост через реку Медведицу. Это уже Михайловка! Отсюда рукой подать до дома.
«Надо посмотреть, возможно, кого знакомых увижу».
Эшелон шел по Михайловке в свете ярких лучей весеннего солнца. Дома вдоль железнодорожного полотна поблескивали стеклами окон, казались нарядными, праздничными. Люди шли по дороге в ту и другую стороны, приветливо улыбались друг другу. Скоро придет настоящая весна! Она всем в радость, хотя и несет с собою массу трудностей и хлопот. Но весна есть весна! Вон две собачки носятся друг за дружкой: то одна другую догонит, потом первая за нею гонится. Прошел высокого роста мужчина — шапка в руках, усы казачьи во все лицо. Глазастая девчонка двенадцати-тринадцати лет остановилась в десятке метров от полотна железной дороги, во все глаза, улыбаясь, смотрит на идущий мимо эшелон, машет приветливо рукой. На девочке телогрейка, серая, из шинельного сукна, юбка, из валенок торчат худенькие колени, пуховый платок на голове. Ничего в ней нет такого особого, а загляденье! Из всех окон смотрят на нее. Воплощение жизни! Тают загрубевшие души людей, только что вышедших из смертельного боя.
