— Вот! — Мне наконец удается поймать нить. — Именно с намерением ликвидировать вмятину я выехал на линию с неисправностью, поскольку сам не имею достаточной квалификации и жестяным работам не обучался. На станции обслуживания, которая находится в нескольких километрах от вашего поста…
— Не имели права выезжать на линию с неисправностью, — повторяет инспектор сухо.
— Что было делать?
Неужели заберет документы и снимет номер?
Мы входим в деревянный домик, оборудованный грубосколоченным столом и лавкой. Инспектор из кипы чистых бланков берет один, макает перо в чернильницу.
— Товарищ инспектор!
На кончике пера застрял волосок. Его нужно снять и еще раз обмакнуть перо, так как все чернила сошли.
— Товарищ инспектор! Мою вину… безусловно, без всяких сомнений достаточно серьезную, я осознаю до конца, и ваше справедливое замечание…
Инспектор задумчиво смотрит в окно, из которого видно шоссе с зеленой разделительной полосой. Маленькие разноцветные жучки беззвучно ползут из города и в город. Приближаясь, они превращаются в крупных медлительных животных. Скорость не более сорока километров в час.
А из-за горизонта вновь возникают маленькие блестящие панцири. Там идет борьба за первые места у правой кромки шоссе. У дорожного знака игра в перегонки на время прекращается, и машины ведут себя как приодетые образцово-показательные школьники на торжественной линейке. Только зеленая «Волга» упрямо добивается первого места.
Инспектор отрешенно смотрит на дорогу. Что сказать ему? Какие слова позволят объяснить смысл происходящего? Как передать состояние, заимствованное, должно быть, из арсенала пятнадцатилетней юности, — состояние замороженности всех чувств?
Инспектор кладет ручку на стол и выходит из домика неторопливой походкой дирижера большого оркестра. Едва заметный взмах руки — и зеленая «Волга», похожая на кузнечика-богомола, замирает в испуге, словно надеясь, что защитная окраска и неподвижность помогут ей остаться незамеченной.
— Товарищ инспектор!
Он смотрит удивленно, как будто за эти несколько мгновений успел забыть, как я выгляжу, и лицо его выражает недовольство. Я почему-то все еще здесь.
— Забирай документы.
Я наконец замечаю, что инспектор лет на пять моложе меня. Он искоса смотрит на зеленую «Волгу», на спешащего к нему водителя и, предвкушая удовольствие, хмурит брови.
— Уезжай, пока не передумал.
С авторемонтной станции, находящейся в нескольких километрах от поста ГАИ, я уехал, не дожидаясь, когда высохнет грунт на выправленном крыле. Я спешил. После городских улиц езда по широкому шоссе воспринималась как купание в море сразу после двухчасового перелета в Крым, случайного транспорта из аэропорта и полуторачасовой тряски в автобусе, который должен привезти наконец к морю.
