На нижнем ободке корпуса были выдавлены две цифры.
— Сорок, — спокойно прочел Осипов.
— Сорок! — непонятно заликовал Январев. — Заветный!
Как Осипов сразу не вспомнил! Январев же столько раз рассказывал. Из огромного множества фашистских бомбовых взрывателей самые опасные под номерами 3, 17, 24, 40, 57, 67, 70. Номера дали немцы, а разгадали секрет каждого взрывателя наши. Разгадали ценою ранних седин, увечий, жизней…
Старшему лейтенанту Январеву выпала участь обезвреживать и эти, заклейменные. Все, кроме сорокового.
«Сразиться еще с «сороковым», — размечтался как-то Январев, — и — законченное высшее пиротехническое образование!»
«Будь он проклят! — ответил тогда Осипов. — Ты и без смерти номер 40 ученый сверх меры!»
Надо было поздравить с блистательной и трудной победой, но Осипов подумал о переводе и опять возмутился:
— Они соображают, что делают?!
— Соображают, дружище. Порядок есть, обязательное правило: не держать нашего брата сапера на активном месте больше трех лет подряд. Привыкаешь к опасности, инстинкт самосохранения притупляется, забываешь осторожность, ну и…
Такие страхи рассказывает, а на лице улыбка.
Осипов покатал в ладонях пустотелую безобидную железку с грозным номером 40.
— Где добыл?
— Ювелирно сработали, — только и сказал Январев. Он окинул взглядом развалины и добавил: — Выполню это последнее задание — и в отпуск, а там переквалифицируюсь в управдомы!
«В управдомы не в управдомы, — подумал Осипов, — никто опытного и мужественного офицера не уволит из армии, но службу подберут другую».
И еще он вспомнил любимую песню Январева:
А для меня еще не кончилась война,
А для меня судьба — еще вопрос.
И провожает на задание жена…
— Ничего, — серьезно сказал Осипов, — зато на службу, не на войну каждый день жена провожать будет.
— Жениться еще надо! — засмеялся Январев. — Едешь или нет?
Осипов опять отказался.
Январев кликнул сержанта и двоих солдат — Филимонова и еще одного — и укатил на грузовике с красными флажками по бортам и черной угрожающей табличкой на бампере — «РАЗМИНИРОВАНИЕ».
Машину эту знали в Иришах, как знали «санитарку», «летучку техпомощи», как все другие спецмашины.
У школы Осипов встретил учительницу пропавших ребят.
— Добрый день, Армен…
— Отчество не обязательно. — Он предупредительно поднял ладонь и устало улыбнулся. — У вас для меня ничего нет?
Учительница горестно покачала головой.
Покачал головой и Осипов, выпятив слегка нижнюю губу. Привычка эта не красила, но и не портила его лицо, лишь придавала выражение детской беспомощности и доверчивости.
