Джерри взглянул на камень. Футов пятьсот до него, примерно… В этом тусклом изумрудном свете трудно судить о расстояниях и размерах. Камень… А может, ещё что-то? Почти чёрная плита, лежат горизонтально у самого гребня невысокой гряды. Рядом такое же пятно, только намного меньше. Джерри попытался прикинуть и запомнить расстояние между ними, чтобы проследить, меняется оно или нет.
И даже тогда он заметал, что просвет между пятнами сокращается, это не вызвало у него тревоги, только напряжённое любопытство. Лишь после того, как просвет совсем исчез и Джерри понял, что глаза подвели его, ему стало страшно — очень страшно.
Нет, это не движущийся и не растущий камень! Это чёрная волна, подвижный ковёр, который медленно, но неотвратимо ползёт через гребень прямо на них.
Ужас — леденящий, парализующий — владел им, к счастью, всего несколько секунд. Страх пошёл на убыль, как только Гарфилд понял, что его вызвало. Надвигающаяся волна слишком живо напомнила ему прочитанный много лет назад рассказ о муравьиных полчищах в Амазонас, как они истребляют всё на своём пути…
Но чем бы ни была эта волна, она ползла слишком медленно, чтобы серьёзно угрожать им — лишь бы она не отрезала их от вездехода. Хатчинс, не отрываясь, разглядывал её в бинокль. «Биолог не трусит, — подумал Джерри. — С какой стати мне удирать, сломя голову, курам на смех».
— Скажите же наконец — что это? — не выдержал он: до ползущего ковра оставалось всего около сотни ярдов, а Хатчинс всё ещё не вымолвил ни слова, не пошевельнул ни одним мускулом.
Хатчинс сбросил с себя оцепенение и ожил.
— Простите, — сказал он. — Я совершенно забыл о вас.
Это — растение, что же ещё. Так мне кажется, во всяком случае.
— Но оно движется!
— Ну, и что? Земные растения тоже двигаются. Вы никогда не видели замедленных съёмок плюща?
— Но плющ стоит на месте и никуда не ползёт!
— А что вы скажете о растительном планктоне в океанах? Он плавает, перемешается, когда надо.
Джерри сдался; впрочем, наступающее на них чудо всё равно лишило его дара речи.
Мысленно он продолжал называть его ковром. Ворсистый ковёр с бахромой по краям, толщина которого всё время менялась: тут не толще плёнки, там — около фута, а то и больше. Вблизи строение было лучше видно, и он показался Джерри похожим на чёрный бархат. Интересно, какой он на ощупь? Но тут же Гарфилд сообразил, что «ковёр» в лучшем случае обожжёт ему пальцы. Внезапный шок часто влечёт за собой приступ нервного веселья, и он поймал себя на мысли: «Если венерианцы существуют, с ними не поздороваешься за руку. Они нас ошпарят, мы их обморозим…».
