Не потому ли и выходят они на старт?
…всегда один и тот же вопрос: «Почему вы решились на это?» Незадолго до своей гибели на «Стремнине» сэр Роберт Брук ответил коротко: «А почему бы и нет?..»
Ответ не хуже любого другого.
Но хорош ли такой ответ на сей раз?..
На это ответа нет.
Единственное, что гонщик знал наверняка, — что отсюда, со стартового откоса, для него есть только один путь — прямо вниз. И впервые с тех, самых давних, гонок у него дрогнули колени. Двадцать километров, ни метром меньше, а рекорд Трассы — 9 минут 1,14 секунды. Средняя скорость 133,04 километра в час. Рекорд Трассы — поставленный им рекорд. По крайней мере, рекордсмена забудут не сразу…
На щитке вспыхнул сигнал стартового отсчёта, взвилась и взорвалась зелёная ракета, и вот он, самый жуткий момент — тихий щелчок отскочившей прочь скобы, ленивое, словно в замедленной съёмке, начало движения, и сани строем скользят туда, к краю… Ещё один взгляд вперёд, на исток Трассы — сорокапятиградусный четырехсотметровый прямой уклон. Шесть секунд, и скорость достигла ста километров в час, и на гонщика стремительно надвигается зев первого поворота…
…«Карлова поворота» — в память Карла Раша, перелетевшего через верх виража девять лет назад. Его нашли на леднике в восьмистах метрах ниже, — вернее, то, что от него осталось…
Гонщик взглянул направо. Чисто. Освободил закрылки, откинулся чуть сильнее и потянул вправо руль. Лидеры хитрили впереди, выравниваясь перед следующим затяжным поворотом влево. Тормоза хлопали отрывисто, как крылья, и сани друг за другом входили в поворот, взбираясь по вертикальной стене всё выше, а те, кто остался снизу, жали на педали, ставили полозья на ребро, и осколки льда брызгали из-под полозьев вверх, как реактивные струи. Ему удалось войти в вираж по самому правому краю, он взлетел по стене и ринулся вниз с хорошим ускорением.
Лёд под санями слился в сплошную туманную полосу, и гонщик ощутил дребезжащую дрожь металла. Друг за другом сани с грохотом срывались в «Жёлоб» — так прозвали этот перепад высот, — всё ещё сбитые в кучу, всё набирая и набирая скорость, всё пытаясь протиснуться на самую выгодную позицию. Он шёл в хвосте, но это было как раз неплохо: не любил он с самого начала давиться за право первенства на повороте.
Всё ближе надвигалась отвесная стена «Безумной кривой» — стодвадцатиградусный вираж вправо и сразу за виражом новый крутой уклон. Гонщик старался идти след в след с санями, несущимися впереди, прижаться к ним почти вплотную — и начал нагонять их: уменьшилось лобовое сопротивление воздуха. Поворот — они опять зависли на вертикальной стене. Его чуть более высокая скорость позволила ему взлететь по стене почти до самого верха и оказаться над теми, другими санями. Противоперегрузочный костюм сдавил грудь и плечи. Роем вылетели они из кривой и устремились на «Откос смертников» — длинный крутой разгон с резким выходом, как из пике.
