Фридрих Блюм выздоровел.
Но следствием этого выздоровления стало появление в доме Ватрена двух раненых вместо одного.
К счастью, был заключен Тильзитский мир. В 1807 году образовалось новое королевство. Оно заимствовало от прежнего герцогства Вестфалия епископство Падерборн, Хорн и Билефельд, а также часть округов Верхнего Рейна и Нижней Саксонии; кроме того, оно включало в свой состав юг Ганновера, Гессен-Кассель, герцогства Магдебургское и Верденское.
Это королевство называлось теперь Вестфальским. Оно оставалось выдумкой до тех пор, пока главный вопрос не решился силой оружия в битвах при Фридланде и Эйлау. После этих побед, по заключении Тильзитского мира, оно было признано Александром, стало считаться европейским королевством и в таком качестве просуществовало шесть лет.
Итак, однажды утром Фридрих Блюм проснулся подданным Вестфалии и, следовательно, союзником французского народа, а не его врагом.
И тогда всерьез встал вопрос о том, как осуществить мечту молодых людей, вот уже более полугода занимающую все их помыслы, — мечту о свадьбе.
Единственное препятствие исчезло. Оно заключалось в том, что Гийом Ватрен был слишком хорошим французом, чтобы отдать свою сестру человеку, который мог когда-нибудь по долгу службы направить оружие против Франции и выстрелить в Бернара. А отец уже видел Бернара одетым в военную форму и шагающим в строю на бой с врагами Франции. Однако, поскольку Фридрих Блюм стал вестфальцем и, следовательно, французом, брак между молодыми людьми становился вполне обычным делом.
Фридрих дал слово честного храброго немца вернуться через три месяца и уехал. При отъезде было пролито много слез, но на лице Блюма так явно читались верность и честность, что ни на мгновение не возникло сомнений в его возвращении.
У него был план, но он никому о нем не сказал. Он хотел пойти к новому королю в Кассель, подать ему прошение, где, изложив свою историю, попросить дать ему место лесника в том лесном массиве, что простирается на восемьдесят льё в длину и на пятнадцать в ширину между Рейном и Дунаем и называется Шварцвальдом.
План был прост и наивен, и именно поэтому он удался.
Однажды с балкона своего замка король увидел солдата с бумагой в руке, вероятно желающего просить о какой-либо милости. Король был в прекрасном расположении духа, как все короли, только что взошедшие на престол, и, вместо того чтобы послать за прошением, он велел позвать самого солдата. Тот на достаточно хорошем французском языке изложил суть своей просьбы. Король написал на бумаге:
