— Где ты училась водить? — с трудом выговаривая слова, умудрился спросить Никита. Неболет несколько секунд летел почти горизонтально, и инспектор даже не заметил, как от избытка эмоций непреднамеренно перешел на «ты».
— Папа учил!
«Надо будет этому папе сказать большое человеческое спасибо!» — подумалось Никите.
Один скайт безнадежно затерялся где-то в переулках, но два оставшихся упорно висели на хвосте, постепенно подбираясь все ближе и ближе.
— Нам не оторваться, — закусив губу, сообщила Даша. — Но если дотянем до ближайшего патруля, то…
Они дотянули. Еще через несколько минут сумасшедшей гонки скайты вдруг исчезли, как по мановению руки, а машину рыжей вынесло прямо к трем бронированным полицейским неболетам.
— «Ока» номер «семь, семь, восемь, дикая», немедленно приземлитесь! В противном случае открываем огонь на поражение!
— Дикая? — удивленно переспросил Никита.
— Ага, — внезапно смутилась рыжая. — Меня так друзья называют…
Никита улыбнулся краешком губ, но, взглянув на взъерошенную и раскрасневшуюся от пережитого стажерку, не выдержал и расхохотался во весь голос. Даша недоумевающее посмотрела не него, а через мгновение уже смеялась сама.
Четверо полицейских, осторожно приблизившись к опустившейся на землю машине, обнаружили двух совершенно невменяемых от приступа смеха молодых людей, и на всякий случай вызвали по рации скорую.
Глава вторая
Гагарин приступает к расследованию
— Да-с, любезный, заварилась тут каша, надо признать…
Иван Тимофеевич Шварц, бывший боевой абордажник крейсера «Победа» дослужившийся до звания капитана, а после окончания военной кампании переведенный на должность начальника Алдайского отдела царского департамента полиции с вполне заслуженным повышением до звания майора, неприязненно смотрел на Гагарина.
Этот молодой человек не понравился ему чрезвычайно. Во-первых, как раз именно тем, что он был молод просто-таки до неприличия. Ну, сколько ему там исполнилось: двадцать или уже двадцать один? Как можно в таком возрасте заниматься серьезными делами? И уже, видите ли, особый уполномоченный столичного Департамента по надзору за колониями. А значит, имеет право чуть ли не отдавать приказания самому Шварцу. А такое право надо еще заслужить! По крайней мере, Иван Тимофеевич вовсе не собирался потакать столичному выскочке и намеревался сразу поставить того на место.
Во-вторых, с момента появления Гагарина спокойная и размеренная жизнь покатилась неведомо куда. Это же надо: четыре боевых скайта, погоня, стрельба на жилой территории! Как только без жертв обошлось, непонятно! И ведь это досадное происшествие далеко не с лучшей стороны характеризует самого господина майора. Ведь найдутся потом те, кто спросит: «А куда это смотрел господин начальник алдайского департамента? И не пора ли ему удалиться на заслуженный отдых, коли он не может контролировать свою территорию?»
