– А кто такой Эндрю? – спросила она…
– Мой одноклассник, – соврал я с облегчением.
Сквозь шторы на витринах просачивался лунный свет, прохладой кондиционер нашёптывал ночную песню. Сирень неоновых трубок залила нарезанные копчёности, сыры, сосиски, отбивные, бифштексы и рыбу, приготовленные на следующий день. Лавка сияла рассеянным светом, словно готический кафедральный собор. Слышалась глухая воркотня компрессора старого холодильника.
Лейджелил отсутствовал вместе с женщиной его вигвама.
На теле девушки лежали перевёрнутые белой стороной фотографии, я как мальчишка считалкой выбрал одну, затем перевернул вторую. Приглянулась та, где Джулис держала на руках худого пуделя. Шапочка розоватого меха форсисто сидела у него на голове, сам пёс подстрижен наголо.
– Прекрасные фотографии родителям, – похвалил я, наклонившись для поцелуя.
– Да… – она была согласна. – Витя, хочу индейку!
– До Дня благодарения далеко. Ты говорила, помнишь?
И всё же на следующий день, прислонившись к изгороди, мы выбирали индюшку. Торговец птичьим мясом нахваливал ту, что почти не двигалась, объяснял, почему именно её стоило приобрести.
А вечер полнился мрачными предзнаменованиями. Потяжелевшее небо окропило такси, до закусочной Лейджелила ехавшее по мокрой дороге. Капли застывали на ветровом стекле.
– Вы свинину, часом, не везёте? – с опаской спросил водитель такси.
– Индейку. А что?
– Богиня Пеле гневается, когда тут свинину возят.
К ночи небо грозно налилось свинцом. Я чувствовал непонятную перемену, беспокойно крутил головой и настороженно глядел в окно.
Поднялся страшный ветер, не знавший преград на сотни миль в любом направлении. Об урагане с причудливым именем, надвинувшемся на Гонолулу, беспрестанно твердили радиостанции. Водитель, прислушавшись к названию ненастья, испугано произнёс:
– La Morena, la Virginita de Guadeloupe!
Вихрь рыскал по земле, по океану, как свора злых терьеров. Их могучие челюсти перемалывали хижины на побережье, гнули пальмы и вырывали папоротники. Чёрное зеркало океана вблизи островов жутко наморщилось. Дико воя, вихри столкнулись с мощным щитом горы Каала, обошли окраину стороной, но стоило выйти на улицу, как ветер душил. Ночной воздух острой прохладой напоминал о взбесившихся вихрях, обжигая ноздри.
Колокольчик в коридоре звонко оповестил о гостях. Сдержанный стук по пластмассе прилавка и грубые голоса насторожили меня.
– Поздно, – из полусна обронила Джулис.
– Мало ли кто.
