На лоджии, помимо пары шезлонгов, журнального столика, пары-тройки тенистых кустиков в кашпо обнаружился и небольшой холодильник. В холодильнике – только пластиковые ячейки, в которых можно заморозить воду. Я вышел в коридор, машинально снял со стены трубку внутреннего гостиничного телефона, набрал первый пришедший на ум номер и, подивившись стойкости привычки, сердито и гулко вложил трубку обратно в аппарат.
– Как я поговорю с кем-нибудь? – спросил я сам себя. – Моя девушка меня не хочет, придите, помогите?
Поймав за спиной взгляд, я обернулся. Она, придерживаясь за стену, вяло разглядывала меня.
– А-а, Джулис…
Словно очнувшись от летаргического сна и потеряв силу, девушка опустилась на пол:
– Что с я происходить? Никогда так долго не оставаться, где хочешь?! Раз – ты в Плимуте или… Помнить я где-то… Витя… помнить: ты я откуда взял? Такие большие вот стеклянные!..
Обдумывать ответ было некогда, и я обронил:
– Профилактика от болезней. Ты ведь из богатой семьи и… находилась в барокамере.
– Я болезней? У я богатый семьи, но не очень богатый. Я помнить, давно… доктор сказать может умираю… и папа-мама давал я пить витамин и укол. Говорить я теперь «поправляйся девочка». Я много везде, где мечтать… там хорошо, и Эндрю, и колледже, анд фрэндз. А потом стеклянные большие… барокамере? И ты… больно!
– Я спас тебя, Джулис. Тебе никто не говорил, но доктор, которому твоя семья заплатила денег, иногда держал вас в камерах, не только чтобы лечить. Он – ненормальный, хотел подарить вас одному тоже «не очень». – Я покрутил пальцем у виска, удивляясь способности выдумывать на ходу. – С ним лучше не встречаться. Теперь ты никуда от меня не денешься, не покинешь внезапно, понимаешь? – я проводил её до кровати и, сел рядом, не решаясь обнять.
– Чувства я – не понять. То таки, то други!.. Эндрю тоже говори, что я никуда не идти, не потеряться с ним…оставаться много время и ничего…
– Обещаю, ты со мной надолго!
– Надолго – нет. Хочу не знать, когда я не будет с ты, понимаешь?
– Ты и не узнаешь.
– That`s great, Vitya! – усевшись мне на колени, закрыла глаза.
– Душ свободен.
– Ок!
* * *
Человека, которого мы едва застали на пороге придорожной закусочной, было трудно узнать по фото. Жёсткая бахрома серо-стальных волос лоснилась на солнце, лоб по-индейски обвязан тесьмой, и за неё воткнуто у виска бело-чёрное перо. Лицо располнело и приобрело плутоватые черты.
– Мистер Лейджелил? – протянул я визитку, взятую у Джуниора. – Плиз!
