В городе идти по горбатым мощеным дорогам,
Идти и вслушиваться в обрывки фраз родного языка,
Словно в шум, привычный для слуха – дождь и ветер,
И обратить внимание на
Бесконечно повторенное движение стаи
Птиц над крышами и головами.
На мосту, опершись локтями
О стертые до кости перила,
Заворожено глядеть вниз, где всегда
Под будничным серо-лиловым покровом
Загадочным глазом дикого зверя
Мерцает река.
В округе, в лесах и болотах,
Когда-то страшная смерть кричала. –
С тех пор могилы залегли
В корнях осоки, елей и осин карминных. –
И мученики освящают город –
И смех детей, и птичий свист, и осень…
Вереницы домов времен ампира
В землю вросли до самых окон.
На их перилах – стертые печати теплых рук. –
Повсюду здесь следы несметных поколений, –
И город дышит их дыханьем просветленным,
В жемчужном узелке души своей хранит.
