— В жертву приносить лучше девственниц, — невозмутимо произнесла мать.
— Зачем в жертву? Для неё найдётся более приятное занятие — удовлетворять мой взор танцами.
— Что?! — Гневно вопросила мать. — Мой сын хочет блудницу?! Не бывать этому!
— Это была шутка. Значит, по поводу остального материала возражений нет?
— Сын, больше так не шути! — Грозно произнёс отец. — Будет тебе всё, кроме блудницы. Только прошу, не повреди алтарь!
— Не беспокойся, всё сделаю в лучшем виде.
— Невесту тебе пора подыскивать, сынок! — Констатировал отец.
— Э-э, нет, я на такое не подписывался! Кого вы мне можете в жены найти, человечку? Они живут мало, даже при поддержке магией жизни максимум до тысячи лет дотягивают и то, в лучшем случае.
— Сынок, но мы же тоже люди, — мама на меня пристально посмотрела, — или ты уже считаешь себя сидом и зазнался?
— Ой, мама, ну к чему ты это говоришь? Неужели я не позабочусь о родителях? Вот закончу с алтарём заниматься и примусь за изготовление накопителя праны, а потом не спеша подготовлю вас к ритуалу Джинов.
— Что за накопитель, что он нам даст и что за ритуал Джинов? — Спросил отец, перейдя на деловой тон.
— Накопитель праны, это накопитель жизненной энергии, позволяет менее затратно для целителя продлить жизнь людям, животным и растениям. Вы его ещё Философским камнем называете. — На этих словах мама прикрыла руками рот и побледнела, а отец схватился за сердце, хотя я прекрасно видел, что у него с сердцем всё в порядке.
— Сынок, ты что, теперь ещё знаешь, как создать Философский камень? — Шепотом спросил папа.
— Да.
— В таком случае у нас действительно есть шанс прожить тысячу лет. — Произнесла мама.— А что там с ритуалом?
— Там всё просто, вызывается джин и побеждается в ритуальном поединке. Волшебнику пересаживают бессмертную составляющую убитого в поединке джина, затем маг впадает в спячку на несколько десятилетий и просыпается бессмертным.
— Так, сын! — Грозно произнес Люциус Малфой. — Об этом тоже запрещаю рассказывать, кому бы то ни было, даже если это шутка!
— Это не шутка. — Зачем шутить, если мне забавней наблюдать за удивлением на лицах и за эмоциями родителей, которые возникают в качестве реакции на правду? Пока они ещё реагируют на эпатаж, меня это забавляет. Когда привыкнут, это станет не столь интересно.
— Сынок, а ты не хочешь больше ничего мне рассказать? — Спросил отец.
— Нет, с чего бы? Хотя, да, пожалуй, есть кое-что.
— Что? — Отец приготовился к очередным откровениям.
