— Этого мне не говорят. Офицер заедет за мною в гостиницу в Инвергордоне послезавтра вечером. Я знаю только пароль. — Зуденшельд прислушался. — Проклятый Холт! Он действует мне на нервы. Он, кажется, решил остаться здесь на весь день.
Витема снова заглянул в замочную скважину.
— Нет, — сказал он. — Эванс покончил с его щетиной.
Они слышали, как хлопнула входная дверь. В заднюю комнату просунулась голова парикмахера.
— Выход свободен, кэп.
Витема молча надел пальто, тщательно расправил поля шляпы и, не говоря ни слова, вышел. Через несколько минут покинул парикмахерскую и Зуденшельд.
Он посмотрел вслед удаляющемуся Витеме и зашагал в противоположную сторону.
* * *
…Через два дня Кадоган вошел в кабинет командующего третьей флотилией подводных лодок в Инвергордонской морской базе. Раздувая пушистые усы, он сказал:
— Вы, наверное, догадываетесь, зачем я приехал?
— Я предупрежден о вашем визите, сэр, — ответил офицер.
— Все ли у вас готово к принятию пассажира?
— Мы постарались сделать все, чтобы пастор не испытывал больших неудобств в путешествии, хотя, сами понимаете, подводная лодка — не лайнер.
— Я беспокоюсь не об этой стороне дела. Соблюдена ли полная тайна?
— Мы не в первый раз выполняем такое поручение.
— Кто доставит пассажира на лодку?
Через несколько минут перед Кадоганом стоял офицер, которому он назвал гостиницу Зуденшельда и пароль, по какому они друг друга узнают. Часом позже этот офицер доставил на борт «L-101», отшвартованной у стенки военного порта, пассажира и сдал его с рук на руки командиру лодки.
— Буду рад, если переход не покажется вам слишком тяжелым, — сказал командир пастору.
— Да благословит вас Господь за вашу доброту, сэр. — Пастор вежливо приподнял шляпу. — Мне сказали, что с минуты на минуту мы должны отправиться в путь?
— В половине первого я отдам швартовы.
— Значит, нам осталось пробыть не больше четверти часа в Англии? — сказал пастор. — Вы разрешите мне выйти на палубу?
Офицер приказал матросу проводить пассажира наверх.
Ровно в тридцать минут первого лодка отвалила от пирса. Не зажигая ходовых огней, она взяла курс на пролив.
Пастор стоял на палубе, прислонившись к холодной стенке рубки, и следил за исчезающими в темноте фигурами провожающих. Среди них не было никого, кроме официальных лиц, обычно присутствующих при уходе корабля на операцию.
Когда очертания пирса исчезли во тьме, пастор поднес к глазам руку с часами-браслетом. В неверном свечении фосфоресцирующих цифр на него глядели безумные глаза Медузы. Стрелки показывали без четверти час. Пастор на ощупь отыскал пропуск на имя Зуденшельда, предъявленный им при входе в ворота порта, и, изорвав его на мелкие куски, кинул за борт.
