- Уверяю вас, господа, - с живостью говорил Барту, - мои выводы основаны на трезвом анализе обстановки и опыта истории. Жюль Камбон говорил: "Я не хочу иметь ничего общего с Советами. Я доволен тем, что мой возраст избавляет меня от необходимости жать руки их представителям. Но если бы я был у власти, то сделал бы все, что могу, для сближения Франции с Россией. Франция нуждается в помощи России, чтобы защитить себя от Германии. Без такой помощи она не выдержит". Это печально, но это так, господа, - произнес Барту и, обхватив двумя руками чашку, в которой поблескивала мутная смесь молока с эмсом, отпил несколько глотков. - Камбон говорил: "В 1914-м русские солдаты в Мазурских болотах выиграли битву на Марне". - И, быстрым взглядом обежав лица слушателей, Барту добавил: - Это факт, господа. Русские любят говорить, что факты упрямы. А я не люблю спорить с упрямцами, когда вижу, что спор кончается не в мою пользу. - И он покачал головой. - А вы, Леже, что вы думаете обо всем этом?
Леже поднял взгляд от своей чашки, посмотрел на министра и ничего не ответил. Взгляд его выражал согласие.
Чем больше Анри слушал министра, тем больше ему казалось, что утвердившаяся за ним репутация величайшего хитреца и притворщика не соответствует действительности. Анри знал, что о Барту говорили: "Иметь его в кабинете рискованно, но иметь его вне кабинета опасно". Говорили об его оппортунизме, о способности предавать друзей, на ходу изменять свое мнение по нескольку раз. И все это казалось Анри несовместимым с тем образом добродушного, прямого весельчака, какой предстал ему теперь. Журналисты в разговорах между собою тоже всегда хорошо отзывались о Барту: он никогда ничего не скрывал от них. Только предупреждал, что из сказанного не должно появиться в печати. И если журналист обманывал его доверие, навсегда исключал его из числа своих доверенных собеседников.
Судя по списку, лежавшему в кармане Анри, и сейчас за столом должно было сидеть несколько представителей прессы. Министр с откровенностью рассказывал о последней поездке по Европе, когда он вел "битву за восточное Локарно". В этой комбинации он видел противовес милитаризирующейся Германии и, следовательно, спасение Франции. Анри с удивлением услышал:
- Если мне не удастся осуществить этот план, - а мне кажется, что это уже не удастся, - война неизбежна. Война породит у нас большие, очень большие социальные перемены. - Барту насмешливо посмотрел на молчаливого Леже. - Не знаю, что сделал бы на моем месте Бриан... Если бы я мог это знать, то сделал бы то же самое.
