- Этот проклятый француз, - голос Кроне стал жестким, - заслуживает того, чтобы...
"Боже правый! - подумал Отто. - Если так говорить имеет право Кроне, то что же может Гиммлер?!"
- Когда нужно выехать? - покорно спросил он.
- Завтра подайте рапорт о болезни.
- Что я должен делать в Лугано?
- Остановиться в отеле "Цюрхерхоф" и ждать моих распоряжений. Я приеду туда.
- О-о! - воскликнул Отто и с угодливой улыбкой, за которою постарался скрыть разочарование, добавил: - Значит, мне не будет скучно!
- Там мы с вами незнакомы.
С этими словами Кроне поднялся.
15
В то лето тучи висели не только над Берлином. Холодный туман, гонимый на Европу от британских берегов, сменялся дыханием жаркого африканского ветра. Эти резкие смены погоды раздражали нервы людей, и без того взвинченные политической обстановкой. Непрекращающиеся правительственные кризисы во Франции привлекали к себе не меньшее внимание мировой общественности, чем маневры фашистской банды, пришедшей к власти в Германии.
Министерская карусель, порождаемая интригами правых, продолжалась бесконечно. Фактически в Третьей республике хозяйничали авантюристы и казнокрады. Это были одни и те же захватанные карты одной и той же крапленой колоды, которую без конца перетасовывали руки "двухсот семейств". Всякие лавали, шотаны, думерги, тардье и фландены сменяли друг друга. На их лопатках светились сквозь фраки бубновые тузы потенциальных каторжников, и если бы к власти пришел народ, немногие из этих политических шулеров избежали бы переселения в Кайенну. Шпионаж в пользу Германии и профашистская политика ради выгодных биржевых спекуляций - по системе Боннэ; шпионская деятельность в пользу фашистской Италии и соучастие в подделке облигаций - в духе Кьяппа; убийства политических противников - в стиле де ла Рокка; шантаж по системе Морраса - одной десятой всего этого было бы достаточно, чтобы скомпрометировать любую буржуазную партию, любое правительство. Но пресса, субсидируемая самими же преступниками, распоряжавшимися во французском казначействе, как в собственном кармане, покупаемая оптом и в розницу банкирами и промышленниками, подкупаемая немецкой гестапо и итальянской овра, - продажная пресса извергала потоки лжи с целью обелить преступников и потопить в грязи их разоблачителей.
И все же в этой тяжелой обстановке, несмотря на все усилия реакции, на шантаж и угрозы, невзирая на открытые вооруженные выступления фашистских и фашиствующих лиг, всяких "Боевых крестов", "Аксьон франсзз", "Солидаритэ франсэз", "национальных корпоративных партий" и т.п., - несмотря на откровенное покровительство властей рыцарям ножа и кастета, - французский народ без страха вышел на улицу. Его возмущало бесконечное повторение в "новых" кабинетах затрепанных имен старых политических жуликов. Народ оскорбляли нескончаемые аферы всяких стависских, которые грабили страну среди бела дня и прятались за спины своих соучастников из кабинета министров. Все это оскорбляло простых людей Франции, только и слышавших песенку о необходимости повысить налоги и понизить заработную плату. В феврале, в мае и в июле сотни тысяч людей вышли на демонстрации. Величественный и грозный поток возмущенных парижан, во главе которых шли руководители коммунистической партии, привел в трепет обитателей отелей миллионеров, беспардонных крикунов Бурбонского дворца и пешку-президента, сидящего в Елисейском дворце под охраной ажанов. Всем стало ясно, что следующая волна народного гнева уже не будет носить формы мирной демонстрации.
