— Вас обыскивали? — спросил товарищей.
— Тебя дважды: первый раз я, потом немцы, — ответил шепотом Мороз.
— И что же? Где?
— Не волнуйся, — успокоил Мороз, поняв, что меня тревожит, — уничтожил все, извини…
— Нихт шпрехен! Ком, ком! — подтолкнули нас б спину автоматчики.
За редкими деревьями показались строения. Во дворе заброшенной усадьбы стояла группа гитлеровцев. С холодным безразличием они смотрели на людей в окровавленных повязках.
Открылась дверь, и нас поглотила темнота. Сарай оказался уже заселенным. Я опустился на пол и тут же услышал чей–то злой возглас:
— Осторожней, дьявол, раздавишь…
— Из какой части? — поинтересовался кто–то из темноты.
— А вас где взяли? — раздалось из угла.
— Хотели прорваться в горы, — сказал один из наших бойцов, — только не удалось…
— И мы… На нас автоматчики навалились под самый вечер. И ушли бы, если бы патроны не кончились, а одной железякой много ли навоюешь! Вот и зацапали… Наших морячков, часом, нет среди вас? Мы из морской…
— Нет, — ответили мы словоохотливому морячку и в свою очередь спросили: — А где мы находимся?
— Хозяйственный двор тридцать пятой береговой… Теперь фашистам вроде пересыльного пункта служит.
После двух–трех фраз в сарае воцарилась тишина, изредка нарушаемая тяжелым вздохом или стоном.
Часов в семь утра дверь распахнулась и в густой мрак сарая хлынуло золото солнечных лучей. Пленные, жмурясь и протирая глаза, зашевелились. Перед нами стояли вражеские автоматчики в касках, мундирах и сапогах с короткими широкими голенищами.
В просвете, образовавшемся между одним из автоматчиков и дверным косяком, мы увидели большую колонну пленных. Мелькнуло несколько знакомых лиц. Врачи, медсестра, еще врачи. Наш медсанбат…
В сопровождении охраны в сарай вошел пожилой офицер с эсэсовскими значками в петлицах. Он кивнул солдатам, и те, приказав нам снять головные уборы, стали вглядываться в лица, в обмундирование: те, у кого гимнастерки были из тонкого сукна, кто был обут в хромовые сапоги и не стрижен под нулевку, отходили налево. Остальных вывели из сарая и присоединили к красноармейской колонне. Автоматчики ушли, и дверь осталась открытой.
Вскоре все вышли во двор и устроились кто на разбросанных непиленых колодах дров, кто на земле. Говорить не хотелось. Каждого одолевали невеселые думы.
Мысли прервал вышедший из колонны пленных Борис Хмара, командир заградбатальона^ нашей дивизии. После взаимных приветствий последовал главный вопрос:
