– Кому вы только что звонили? – спрашиваю я.
– Это должно волновать тебя меньше всего, по сравнению с тем, о чем тебе следует думать, Лили.
Мое имя, произнесенное им, вызывает у меня тошноту в желудке.
– Вы не должны от меня избавляться. Меня можно просто уволить из полиции. Просто отпустите меня, и вы никогда не увидите меня снова. Умоляю вас, – причитаю я. У него на лице появляется выражением крайнего отвращения, знаю я выгляжу жалко и говорю канючившим голосом, но я не хочу умирать. Я хочу жить, хочу быть рядом с мужчиной, которого люблю и видеть, как растут и играют наши дети, похожие на Джека, такие же прекрасные.
– Не будь дурой, Лили. Мы оба прекрасно понимает, что это невозможно. Слишком многое поставлено на карту и много заинтересованных сторон.
Беспомощные и испуганные слезы текут у меня по лицу. Я на само деле начинаю плакать.
– Ладно, я отпущу тебя.
Я останавливаюсь плакать и смотрю на него. Он играет со мной в игры.
– Вы собираетесь отпустить меня? – понимаю, что это полный бред, но я все равно спрашиваю с надеждой.
– Да, если ты позвонишь Джеку и попросишь его прийти сюда,.. сейчас. Ты мне не нужна.
Странное спокойствие нахлынывает на меня. У него нет не единого шанса, что сможет убедить меня сделать это. «Я никогда не причиню тебе боль, Джек. Не предумышленно, уж точно».
– Я предпочла бы умереть, чем сделать это.
Миллс разражается каким-то странным смехом, похожим на демонический, у меня волоски встают дыбом на руках.
– Забавно, – говорит он, потирая руки. – Мне придется позвонить ему самому.
– У вас нет его номера.
– Нет, но он есть у тебя.
– Я никогда не дам вам его.
Он начинает подходить ко мне. Я на негнущихся ногах отхожу от него со страхом. Когда остается около двух шагов он вытаскивает из кармана пиджака пистолет и спокойно прикручивает к нему глушитель, прислоняет холодный металл к моей щеке. Я невольно вскрикиваю.
– Скажи, – приказывает он. Застыв я смотрю на него в ужасе.
– Скажи мне, или я вышибу тебе мозги.
– Нет.
Он размахивается и дулом пистолета ударяет меня по виску. Удар такой сильный, что я лечу с кресла на пол, адская боль взрывается в голове. Я лежу, распластавшись, оглушенная под журнальным столиком, он вырывает из моих сжатых рук сумочку. Сквозь туман боли я вижу, что он роется в ней, желая найти телефон. Я пытаюсь встать, но он опускает мне на грудь ботинок, надовив, и улыбается, глядя на меня сверху вниз.
Теплая кровь ручейком стекает у меня по щеке. Я начинаю лепетать, умоляя его:
