— Я ничего не поняла, но что-то насчет твоей защиты. На работе толком и не ответишь. Тебя что, кто-то обидел?.. Речь шла точно не о дипломе. Вовка?! — догадываюсь вдруг.
Танька стреляет в меня изумленным черным глазом и недовольно поджимает рот.
— Меня?! Жень, шутишь? — фыркнув, отвечает. — Попробовал бы только! Ты же меня знаешь.
Это верно, знаю. Потому и чувствую перемену не в лучшую сторону в настроении подруги.
— Тогда чего он так грустно сопел в трубку?.. Ну, ладно, Крюкова, не хочешь, не отвечай, — говорю через минуту полнейшей тишины. — Ничего я в вашем любовном тандеме не пойму. Захочешь, сама расскажешь.
Я ухожу из комнаты в общую душевую, здороваюсь с курящими возле окошка девчонками, возвращаюсь, замечаю на столе парующую чашку с чаем и большой бутерброд. Сама Танька вновь за пультом телевизора, с ногами в постели, с вялым интересом следит за развитием событий теперь уже модного ток-шоу.
— О! Спасибо, Танюш! — улыбаюсь я. Сажусь за стол, притягиваю к себе горячий чай и включаю ноут. — Я, конечно, могла и сама, — отпиваю мятный напиток, ежась от холода, принесенного из коридора, стаскиваю с дверцы шкафа старенькую шаль, прихваченную с собой в последний приезд из дому, накидываю на плечи, и благодарю. — Но приятно.
С жадностью изголодавшегося за день книгоеда утыкаюсь в текст:
«— Стой, — хрипло сказал Каллагэн, отступив на шаг. — Велю тебе именем Господа!
Барлоу рассмеялся.
Крест теперь светился лишь чуть-чуть, по краям. Лицо вампира опять скрыла тень, собрав его черты в странные, варварские углы и линии.
Каллагэн отступил еще и наткнулся на кухонный стол.
— Дальше некуда, — промурлыкал Барлоу. Глаза его загорелись торжеством. — Печально наблюдать крушение веры. Ну что ж…
Крест в руке Каллагэна дрогнул и потух окончательно…»
— Жень! — окликает меня девушка, когда я уже с головой погрузилась в дебри кинговского «Жребия», недопитый чай остыл, а в телевизоре лицо известной певицы зевает в певческом экстазе под финальные аккорды песни.
— Что, Тань?
— А… как у тебя сегодня день в универе прошел? — между прочим спрашивает подруга. — Спокойно?
Я отрываю глаза от ноута и снимаю очки. Пожимаю плечом.
— Нормально, а что?
— Да ничего, — отвечает Крюкова. — Просто я хотела узнать: никто по поводу или без голоса вдруг не повышал? Не выговаривал там чего-нибудь обидного или, может, некрасивого?
Я удивляюсь.
— Да нет, Тань. С чего бы?.. Хотя, знаешь, — признаюсь нехотя, вспоминая свой приход в университет и испуганный взгляд преподавателя, — возможно, кое-кому стоило бы и повысить.
