То было, кажется, сто лет тому назад. Но храм, отец, не меч разрушил — яд. Яд Светлой Истины, коснувшийся престола…
…беру ручку и думаю, внимательно глядя на спящую фигуру девчонки в дурацком свитере, словно снятом с плеча старшего брата: на кой мне это надо? Неужели все дело в Синицыне? И раздраженно ломаю попавшийся под руку карандаш.
А-а, черт!
* * *
— Ау-у!
— А? Что?.. Ой, Колька, с ума сошел, так пугать?
Пальцы Невского еще раз щелкают меня по носу и поправляют сползшие с лица очки.
— Просыпайся, Воробышек! — командует парень, усаживаясь передо мной на стол и заглядывая в глаза. — У тебя есть двадцать штрафных минут от куратора, чтобы привести в порядок ее кафедру, и две, чтобы доложить другу, как ты докатилась до порочащей высокое имя студента жизни сони?
Господи, я что, уснула?
— Почему только две? — я прихожу в себя и удивленно осматриваю опустевшую аудиторию, зевая в ладошку.
Вот дурында, и ведь даже не заметила как!
— Потому, птичка, — отвечает Колька, — что минуту назад объявлена срочная эвакуация пернатых с территории университета. Плюс зачистка подозрительных кадров уполномоченной группой работников-уборщиков учебных территорий. Извини, Воробышек, но сегодня половая тряпка за тобой.
— Все равно, — не сдаюсь я. Бурчу, вставая со скамьи, злюсь на себя, отпихивая с пути длинные ноги Невского. — Мог бы и понежнее разбудить.
— Это как же? — интересуется Колька, помогая мне складывать в сумку учебные предметы. — Громким чмоком в ухо?
— Дурак. Сладким страстным поцелуем, например. Как царевну…
— Лягушку? — кивает парень, а я жму плечом, мысленно отмечая галочкой еще один собственноручно вбитый гвоздь в крышку гроба желанного диплома.
— Ну, можно как лягушку, — соглашаюсь. — Чем я хуже? Постой, — спрашиваю, натягивая на шею шарф, — или там красавица была?
— Воробышек, — Невский странно смотрит на меня, — ты поаккуратнее с предположениями, — просит, окидывая тоскливым взглядом. — А то ведь я, как Иванушка-дурачок, могу исполнить. Будешь мне тогда караваи печь и портки по ночам стирать, пока я шкуру твою пупырчатую в постельке стеречь стану.
— Размечтался, крякозябл! Живи уж, — кисло улыбаюсь парню, глядя на часы. — У меня и так с этой учебой ночи бессонные, только твоих портков для радости жизни и не хватает. Что там с факультативом по начертательной, не знаешь?
— Уговорила, — фыркает Колька, — обойдемся без поцелуев. Сегодня тихо, — отвечает на вопрос. — Перенесли на вторник. Так что сейчас с чистой совестью по домам. Ты не переживай, птичка, — усмехается на мой красноречивый вздох облегчения, — я тебе график сделаю, как обещал.
