Лимузин величаво проехал по римским улицам, запруженным туристами даже в этот холодный вечерний час, и через площадь Сант-Уффицио въехал в Город Ватикан сквозь так называемые ворота Петриано слева от площади Святого Петра, намного более незаметные и малоизвестные, нежели ворота Святой Анны. Когда одетые в свою кричащую униформу швейцарские гвардейцы пропустили нас дальше, мы поехали по проспектам, оставив слева дворец Инквизиции и Палату аудиенций, а затем, дав круг, объехали слева огромную ризницу Святого Петра, которая по своим размерам вполне могла бы быть второй базиликой, и выехали на просторную площадь Святой Марты, проехали мимо ее садов и фонтанов и остановились перед главным входом в новехонький «Дом святой Марты».
«Дом Святой Марты», названный так в честь святой Марфы, сестры Лазаря, которая приняла Иисуса в своем бедном доме в Вифании, был великолепным дворцом, постройка которого стоила более 35 000 миллионов лир[5] и который недавно возвели с двойной целью: с одной стороны, чтобы предоставить кардиналам удобную резиденцию во время предстоящего конклава, и с другой — чтобы служить роскошной гостиницей для высокопоставленных гостей, прелатов или всех тех, кто в состоянии позволить себе ее высочайшие расценки. То есть он был именно бедным домом святой Марфы.
Когда мы с его высокопреосвященством вошли в ярко освещенный и украшенный с великой пышностью холл, пожилой швейцар встретил нас и проводил в приемную. Как только управляющий узнал кардинала, он вышел из-за своей элегантной мраморной стойки и, оказывая нам всяческие знаки внимания, провел нас через широкий вестибюль по направлению к величественной, прихотливо изгибающейся лестнице, ведущей в бар с несколькими залами. Сквозь открытые двери я заметила библиотеку и в уголке — офис администрации. В другой стороне вырисовывался погруженный в полутьму конференц-зал гигантских размеров.
Управляющий, семенящий все время на шаг впереди нас, но слегка изогнувшись в нашу сторону, чтобы подчеркнуть превосходство кардинала, провел нас в ту часть бара, где виднелись двери нескольких приват-комнат. Он почтительно постучал в первую из них, приоткрыл ее, сделав знак, что мы можем войти, тут же отвесил изысканный поклон и исчез.
Внутри приват-комнаты, которая представляла собой нечто вроде зала заседаний с небольшим овальным столом в обрамлении черных современных кресел с высокой спинкой, нас ожидали трое: председательствовал монсеньор Турнье, восседавший во главе стола с не очень дружелюбным видом; справа от него сидел капитан Глаузер-Рёйст, такой же каменный, как обычно, но выглядел он странно, по-другому, так что я даже пригляделась повнимательнее и ужасно удивилась, заметив, что у него был превосходный загар (временами переходящий в красный, как у рака, оттенок), благодаря которому уже можно было отличить волосы от кожи, словно он неделю загорал на пляжах Адриатики среди туристов; и, наконец, справа от Глаузер-Рёйста, опустив голову и сжав руки, как будто в сильном волнении, сидел какой-то незнакомец.
