Мы молча пересекли вестибюль тайного архива, пройдя перед закрытым кабинетом преподобного отца Рамондино, и вместе вошли в лифт. Глаузер-Рёйст вставил в отверстие панели свой новенький ключ.
— Фотографии у вас с собой, капитан? — из любопытства спросила я, пока мы спускались в Гипогей.
— Так точно, доктор.
Я находила в нем все больше сходства с острой и твердой кремниевой скалой на обрыве. Где они взяли такого типа?
— Тогда, полагаю, мы сможем сразу начать работу, так ведь?
— Сразу, доктор.
Увидев, как Глаузер-Рёйст идет по коридору по направлению к лаборатории, мои помощники разинули рты от изумления. В это утро стол Гвидо Буццонетти был болезненно пуст.
— Доброе утро, — громко сказала я.
— Доброе утро, доктор, — пробормотал кто-то, чтобы не оставлять меня без ответа.
Но если до двери моего кабинета нас сопровождала полная тишина, крик, который я издала, открыв ее, был слышен даже в римском Форуме.
— Иисусе! Что здесь произошло?
Мой старый письменный стол был безжалостно задвинут в угол, а его место в центре комнаты занимал металлический стол с гигантским компьютером. Другой компьютерный хлам громоздился на маленьких столиках из метакрилата, вытащенных из какого-то заброшенного кабинета, и десятки проводов и розеток расположились на полу и свешивались с полок моих старых книжных шкафов.
Я в ужасе закрыла рот руками и вошла, осторожно ступая, словно шла по змеиным гнездам.
— Это оборудование понадобится нам для работы, — объявил Кремень у меня за спиной.
— Надеюсь, что это так, капитан! Кто дал вам разрешение войти ко мне в лабораторию и устроить этот бедлам?
— Префект Рамондино.
— Ну, могли бы и со мной посоветоваться!
— Мы установили компьютеры вчера вечером, когда вы уже ушли. — В его голосе не звучало ни нотки сожаления или какого-то чувства; он просто ставил меня в известность, и все; будто все, что он делает, не подлежит никакому обсуждению.
— Великолепно! Просто великолепно! — злобно прошипела я.
— Вы хотите начать работу или нет?
Я обернулась так, будто он дал мне пощечину, и посмотрела на него со всем презрением, на которое только была способна.
— Давайте скорей покончим со всем этим.
— Как прикажете, — проговорил капитан, сильно раскатывая «эр». Он расстегнул пиджак и из какого-то непонятного места вынул пухлую черную папку, которую накануне показывал мне монсеньор Турнье. — Все в вашем распоряжении, — сказал он, протягивая ее мне.
— А что будете делать вы, пока я работаю?
