– А что такое ракета?
Лишь недюжинным усилием воли сын вождя прогнал из своей головы голоса и остатки дурацких снов. Даже смог поблагодарить Корра, как того требовал обычай. Вот только мясо проглотить не смог. Кусок буквально не лез в горло! Пришлось пожевать да выплюнуть… И снова что-то ударило в мозг и уже не отпускало.
Вокруг звучал смех, слышались веселые прибаутки, песни. Еще слышно было, как невдалеке, за рощею, перекликаются часовые – «Не надоело?», «Не надоело!», «Не надо…»
Лишь только усевшаяся рядом Хойра заметила, что с Даргом что-то не так. Встревоженная девушка тут же обняла парня за плечи:
– Эй, эй! Хойра спрашивает тебя – что с тобой? Тебе не нравится мясо? Зря, Хойра сама выбирала, кого приготовить, да. Великий вождь разрешил выбрать.
– Что? – Дарг в ужасе вскинул глаза. – Ты? Выбрала?
– Хойра умная. Хойра видела, как ты смотрел на ту, с сивыми волосами. Понравилась девушка – понравится и мясо.
– Мясо… Прочь! Прочь пошла, прочь!
Вскочив на ноги, молодой человек с силой оттолкнул девчонку и помчался, куда глядели глаза.
– Чего это он? – повел плечом коротышка Корр. – Видать, перебрал браги. Бывает и так, да.
Ноги сами несли Дарга на кладбище. Старое, а лучше сказать, старинное, оно было разрушено еще задолго до Последней войны, остались лишь памятники да белевшие тут и там кости. Место это считалось у рощинских нео нечистым, приносящим несчастия, а Даргу там, наоборот, нравилось. Здесь всегда было безлюдно, спокойно и тихо, можно было посидеть, подумать, поразмышлять.
Усевшись у памятника, скрестив ноги, сын вождя приветствовал черневшие пустыми глазницами черепа, валявшиеся у могилы, словно давних знакомых:
– Привет, ребята. Как дела?
На груди Дарга поблескивал амулет в виде серебряной монетки с изображением парусника – подарок отца, великого вождя Тварра.
Показалось, будто бы черепушки ответили, улыбнулись, клацнули зубами, да и вообще – обрадовались, не так-то уж и часто их тут навещали. Это древнее кладбище называлось Лазаревским и, хотя погост забросили еще задолго до Последней войны, название почему-то не забылось, передавалось из уст в уста всеми, сменяющими друг друга, обитателями Марьиной Рощи. После войны сюда иногда заглядывали существа различного рода – остатки бродячих шаек, дампы, вормы, нео. Молились, испрашивая удачи в делах, иногда приносили жертвы, но чаще – просто бросали на старые могилы монетки и всякую прочую мелочь.
Погладив висевший на груди амулет, юноша уселся на холмик возле упавшей могильной плиты из какого-то серовато-темного камня. Выгравированные на плите буквы давно уже стерлись, так что непонятно было, кто именно тут когда-то покоился. Да и покоился ли? Лазаревское кладбище не раз подвергалось почти полному разору. Ходили упорные слухи, что древние, еще довоенные, люди исполняли там ритуальные пляски прямо на костях, желая задобрить своих жестоких богов, омерзительных и могучих идолов ядерного века. Увы, не задобрили. Зря, выходит, на костях плясали.
