Он не возражал, когда она выказала желание поговорить о многочисленных постельных сценах в фильме. Такие разговоры с девушками помогали выяснить намерения и выбрать путь к цели. Слава богу, сейчас не понедельник, когда демонстрировался фильм о русском линкоре.
— А вы подумываете о краже каких-нибудь часов? — спросил он.
В свете фонарей Дрейтон увидел, как она залилась краской.
— Помните, что сказал полицейский в фильме, то есть, субтитры сказали за него. «Вы знаете мою цену, Долорес».
Она улыбнулась, не разжимая губ, потом вздохнула.
— Вы ужасны.
— Не я. Это же не мой сценарий.
В туфлях на шпильках Линда почти не уступала ростом Дрейтону. Она пользовалась слишком терпкими духами, и пахли они отнюдь не цветами. Дрейтон гадал, есть ли в ее речи некий скрытый смысл, для него ли она так надушилась. Никогда не знаешь, движет ли девушкой расчет. Возможно, Линда норовит привлечь его. А может быть, запах духов и бледные серебристые тени на веках были чем-то вроде униформы. Походный набор подавляющего большинства женщин, читающих журнальчики, которые она продает.
— Еще рано, — сказал констебль. — Четверть одиннадцатого. Не хотите прогуляться вдоль реки?
Как раз там, под деревьями, он видел ее в понедельник. Ветви мокрой аркой нависали над водой, но посыпанная гравием дорожка под ними уже высохла. К тому же, под деревьями стояли неприметные деревянные скамейки.
— Не могу. Я не должна поздно возвращаться домой.
— Тогда как-нибудь в другой раз.
— Холодно. И все время льет дождь. Мы же не можем ходить в кино каждый вечер.
— Куда вы ходили с ним?
Она наклонилась подтянуть чулок. Ступив в лужу, Линда обрызгалась, и на ноге расплылись темно-серые пятна. Это движение пальцев, скользящих по ноге и подтягивающих чулок, было более вызывающим, чем любые духи.
— Он брал напрокат машину.
— Я тоже возьму, — сказал Дрейтон.
Они дошли до дверей магазина. Темные и влажные булыжники мостовой напоминали каменный пол пещеры, омываемой прибоем. Линда посмотрела вверх, на высокую стену и темное окно своего дома.
— Вам нет нужды заходить в дом немедленно, — сказал Дрейтон. — Давайте укроемся от дождя.
Под навесом лило так же, как на улице, но зато было темнее. У их ног бежал ручей в сточной канаве. Дрейтон взял Линду за руку.
— Завтра я раздобуду машину.
— Хорошо.
— Что случилось? — резко и раздраженно спросил Дрейтон, которому хотелось видеть лицо Линды спокойным и безмятежным, а не искаженным волнением. Ее глаза бегали, смотрели то в один конец переулка, то в другой, или на залитую дождем стену. Дрейтон жаждал увидеть ее желание, на худой конец, уступчивость. Но Линда, похоже, боялась, что за ними наблюдают. Он подумал о ее тощей матери с блестящими глазами-бусинками, о таинственном отце, который лежал хворый за этой кирпичной стеной.
