Сведения, которые почти невозможно раздобыть, собраны и приведены здесь с великой достоверностью. Я изучал эпоху и все записывал.
Продолжая блуждать в потемках, я спросил:
— Так это — исторический роман?
— Можно сказать и так, — ответил Уилкинс. Стоя на коленях перед набитым бумагой чемоданом, он оперся одной рукой о свое творение, подался ко мне и прошептал: — Это — новое описание военных походов Юлия Цезаря. Я добавил ВВС.
— Прошу прощения?
— Заглавие — «Veni, Vidi, Vici благодаря воздушной мощи». Неплохо, да?
— Неплохо, — упавшим голосом ответил я.
Уилкинс покосился на меня, прищурив на сей раз только один глаз.
— Вы все еще не видите сути, — сказал он. — Думаете, что это немного дурацкая идея?
— Просто слишком свежая, — поспешно возразил я. — Она еще не уложилась у меня в голове.
— Разумеется, свежая! Но это еще не все. Вы догадываетесь, что придает ей такую значимость?
— Боюсь, что нет, — ответил я.
— Самобытность! Перепевы не попадают в списки бестселлеров! Там только новые идеи, неожиданные мысли. Как в моей книге! — Дабы подчеркнуть важность своего высказывания, он хлопнул ладонью по рукописи, и мы оба изумленно вытаращили глаза, услышав громкое «шлеп». Потом я сказал: — Э… но Юлий Цезарь… Какая уж тут самобытность?
— Еще какая! Вот какая! — Уилкинс уже вошел в раж; он подался вперед, замахал руками и пустился в объяснения:
— Я сохранил исторические события, все до единого. Названия варварских племен, численность войск, сражения, имевшие место в действительности, — я все это сохранил. От себя я добавил только военно-воздушные силы. Волею судеб римляне получили в свое распоряжение самолеты, приблизительно такие же, которые использовались в годы первой мировой. Перенеся ВВС в ту историческую эпоху, когда их не было, я показал, как воздушный флот меняет весь ход военных кампаний.
— И ход истории, да?
— Влияние на историю в целом незначительно, — ответил Уилкинс. — В конце концов, Цезарь и так выиграл почти все сражения, поэтому последствия, в сущности, были те же. Но не сами битвы. Менялась и психология полководцев.
Все это у меня тут, все на бумаге. А Юлий, сам Юлий Цезарь, — это что-то.
Очень, очень примечательная личность. Прочтите, и вы в этом убедитесь.
— Вы хотите, чтобы я прочел все это? — спросил я, но мой вопрос прозвучал не совсем вежливо, поэтому я поспешно добавил:
— Что ж, с радостью. Очень хотелось бы почитать.
— От моей идеи просто дух захватывает, вот почему вам следует прочесть, — сказал Уилкинс. — Сейчас-то вы не готовы ее воспринять, думаете, что я несу ахинею. Дурацкая, мол, задумка. Но когда до вас дойдет, вы увидите все в правильном свете. Зримо представите себе, как эти маленькие хлипкие самолетики появляются из-за холмов и идут на бреющем над Галлией, рассыпая копья и камни…
