— Еще бы чуток продержался в самолете, и ребята помогли бы тебе освободиться от парашюта, — рассуждали некоторые.
— Верно, — поддерживал их Фортинский. — Еще бы чуток, и ребята помогли бы парашюту освободиться от моего трупа.
Раскрывшийся парашют с такой силой прижал летчика к переборке, что, попытайся он удержаться внутри самолета, его попросту задушило бы. И Володя принял единственно правильное решение — до конца довериться своему шелковому другу.
Парашют не подвел. Правда, купол его сначала сложился и раскрылся вновь лишь в самый последний момент, на предельной границе, отделявшей жизнь от смерти. Но ведь в этом он «не виноват»: почти треть его полотнища оказалась разорванной (очевидно, о хвостовое оперение самолета) и полностью оборваны шесть строп.
Случай этот произошел летом 1934 года. Много лет спустя, весной 1961 года, мне довелось быть на лекции, организованной для генералов и старших офицеров запаса. У входа в зрительный зал стоял общественный контролер и проверял входные билеты. В этом несколько располневшем человеке в гражданском костюме мы с генерал-полковником И. Д. Климовым сразу узнали бывшего летчика-испытателя НИИ ВВС Владимира Ивановича Фортинского. Иван Дмитриевич радостно воскликнул:
— Привет утерянному летчику!
Какова была эта встреча — читателю нетрудно себе представить. Ведь мы долгое время ничего не знали друг о друге. И вот — снова вместе. Вопросы, воспоминания. Владимир Фортинский, летчик с большой буквы, полностью и с честью выполнил свой воинский долг. Он побывал во многих серьезных переделках, но никогда не падал духом, летал, пока позволяли здоровье и возраст.
Не так давно встретился я и с Николаем Витальевичем Кузьминым. С этим замечательным человеком мы вместе кончали Ленинградскую теоретическую и Качинскую летную школы. Оба по совместительству выполняли обязанности младших командиров и крепко подружились. Но потом разошлись наши пути. Меня направили в НИИ ВВС.
Н. В. Кузьмин
И вот в тридцатых годах распространился слух, что Николай Витальевич получил тяжелое ранение. Один летчик, стреляя в воздухе по конусу, промахнулся, и пуля угодила в лицо его командиру. Истекая кровью, Кузьмин собрал в кулак всю волю и сумел приземлить старенький самолет Р-1.
Не меньше мужества и самообладания Николай Витальевич проявил и потом. Он хотел не только выжить, но снова вернуться в строй, к любимому делу. Кузьмин добился своего. Пролетал он свыше тридцати пяти лет.
