Мать Максимо сидела с таким кислым видом, будто съела лимон.
– Полагаю, что свадьба предпочтительнее, чем появление на свет незаконнорожденного ребенка, – процедила она.
Элисон чуть не задохнулась. Слышать такое… Это оскорбительно. Те же самые слова она уже слышала раньше – их произнес Максимо. Теперь-то она поняла, что он сказал ей чистую правду о том, как на их ребенка будут смотреть, если они не поженятся. И это будет исходить не от населения или средств информации, а от его собственной семьи, которая навесит на их ребенка позорный ярлык.
– Я не потерплю, чтобы о нашем ребенке говорили такое! – Слова вырвались у нее сами собой. – Я никому не позволю обидеть моего ребенка. Никогда.
Максимо взял ее за подбородок и повернул лицом к себе:
– Никто его не обидит, cara. Я этого не допущу. – Он бросил на мать мрачный взгляд. – Мама, это твой внук. Подумай об этом, прежде чем снова произнесешь что-то подобное.
Он встал и осторожно потянул Элисон за собой.
– Мы с Элисон пообедаем у себя.
У матери был оскорбленный вид, но она ничего не сказала.
А Элисон вскинула голову, не желая выглядеть подавленной. Они – просто богатые титулованные снобы. У них нет права судить ее. К тому же от своей матери она натерпелась худшего, поэтому не согнется от злобных слов совершенно чужого ей человека.
Как только они очутились в пустом коридоре, Максимо отпустил ее руку.
– Все прошло чудесно, – съязвила Элисон.
– Чего я и ожидал. Моя мать любила Селену, как дочь. Поэтому ей трудно примириться с тем, что случилось.
– Может, тогда будет лучше, если они узнают, каким образом я забеременела, вместо того чтобы…
– Селена не хотела, чтобы моя мать знала о ее проблеме. Она не хотела, чтобы мои родители считали ее неудачницей.
Максимо широким шагом направился к своим комнатам, и Элисон едва поспевала за ним.
– Нелепость какая-то. Если не можешь иметь детей, это не означает, что ты неудачник.
– Но у моей жены было так. – Он на секунду остановился. – Нас познакомила моя мать. По ее мнению, Селена была для меня идеальной женой. Ее семья знатная и весьма богатая. Мать сочла, что она станет прекрасной принцессой. И прекрасной матерью. Когда Селена не смогла выполнить этой части возложенных на нее надежд, то погрузилась в депрессию.
– Но ведь вы любили ее и за что-то еще, – мягко заметила Элисон.
Максимо повернул к ней лицо и с хмурым видом сказал:
– Да.
– Я понимаю, почему вы скрывали это от всех. Я никому не скажу.
Элисон понимала, что ее деликатность никому здесь не интересна, но она же видит, как ранит его прошлое, видит боль в его глазах, когда он говорил о Селене. Ей не безразлична его боль.
