Элисон знала, что ее внешность не бесспорна, не общепринята, как у Селены. Максимо ею не заинтересуется. Она – обычная, а он – совершенство, полубог, образец мужской красоты. И его жена тоже была совершенством.
– Вы останетесь здесь, во дворце, – спокойно произнес Максимо, и по его тону было ясно: ему и в голову не приходит, что она может отказаться.
– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы устраивали мне ночлег. Я вполне в состоянии сама это сделать.
– Не сомневаюсь, что вы способны самостоятельно найти гостиницу, – ответил он и улыбнулся. – Но вы носите моего ребенка, и я не хочу, чтобы вы останавливались одна и неизвестно где.
– В Туране никуда не годные отели?
– Ничего подобного. Но я все равно не позволю вам…
Она не дала ему договорить:
– Не позволите… мне? Вы не имеете права позволять либо не позволять мне что-либо.
– Вы беременны моим ребенком. Это дает мне право знать, куда вы идете и что делаете.
Элисон открыла от неожиданности рот, понимая, что наверняка смахивает на рыбку гуппи. Он действительно уверен, что имеет над ней власть, потому что стал отцом ее ребенка?
– Это какие-то первобытные понятия. У вас нет на меня никаких прав!
– Я хочу, чтобы вы были в безопасности. Вы и ребенок. Что в этом первобытного?
– Что? Да этот контроль просто немыслим!
– При чем здесь контроль, когда хочешь кого-то уберечь? Вы беременны моим ребенком, и поэтому вы – моя женщина!
Он выглядел таким возмущенным, как будто она не понимает простых вещей.
– Ваша женщина? – У нее по телу пробежала дрожь. Неужели его слова так ее возбудили? Глупости. Это нелепо. – Я – не чья-то женщина. Даже если бы… – Ей, кажется, удалось не покраснеть, когда она произнесла следующие слова: – Даже если бы мы зачали этого ребенка обычным способом, я не стала бы вашей женщиной. Я способна сама руководить своей жизнью.
– Да. Конечно, вы способны, – сухо ответил он. – А как это происходит, позвольте узнать?
– Так же успешно, как и у вас.
Он пропустил мимо ушей ее язвительность и спросил:
– Элисон, зачем вам противоречить мне? Я хочу, чтобы вы были здесь ради вашего же блага и блага ребенка. Если пресса вычислит, кто вы, вы окажетесь без моего покровительства, и вас просто затравят. Папарацци будут преследовать вас постоянно. Вы не представляете, что это за безжалостная публика. – Темные глаза смотрели мрачно. Элисон утонула в их бездонной глубине.
– Разве такое возможно? – пробормотала она.
– Вы же видели репортеров в аэропорту Вашингтона. Здесь, в Туране, все может быть еще хуже.
