* * *
Соломон быстро заморгал, воспроизводя произошедшее, словно раздробленные кусочки изображения. Он находился в лежачем положении. В церковном зале. Его голова была склонена набок, и он предпринял попытку пошевелиться. Связан. Он ощутил узлы веревок на щиколотках, коленях... запястьях и плечах. Мастер пребывал в разгаре проповеди, прихожане бушевали и рукоплескали ему, а также все сильнее топали ногами, пока этот звук не начал вибрировать у него в груди. «Аминь» и «Аллилуйя». «Восхваляем, Господи, тебя».
Никогда на протяжении всей его жизни божественные слова не вызывали в нем столько ужаса. Он начал бороться и сопротивляться. Что должно произойти? Где Хаос? Он силился рассмотреть, что находилось позади него. Но не мог видеть ее. Он не мог слышать ее. Что они сделали с ней? Что если они причинили ей боль?
- Хаоооос! - взревел он.
Ее крик разрезал воздух, протяжный и надломленный. Это сокрушило его. О, Господи, это окончательно его добило. Он ответил ей пронзительным ревом, наполненным гневом. Затем еще одним и еще одним, стараясь изо всех сил быть как можно громче, чем все остальные звуки, наполнявшие помещение.
Внезапно ему в рот затолкали грязную тряпку, за которой последовала широкая полоска скотча. Все, что он слышал, были лишь крики и рыдания Хаос. Они не старались заткнуть ее. Казалось, будто им нравилось это, словно они этого желали. И внезапно он пожелал всем существом, чтобы она не давала им того, чего они так жаждали. Ни единого звука. Ни единого гребаного звука.
Мужчина, который являлся по его предположению Мастером, навис над ним, облаченный в какое-то просторное одеяние, в капюшоне, покрывающем его голову и скрывающем лицо, тем самым напоминая ему гнилую репу. Почему он прятал себя? Зачем он вообще делал это?
- И Господь не пощадил даже своего единственного сына, посему его кровный сын будет наказан за грехи человечества. Он также подверг его пыткам и наказанию, возлагая на него все нечестивые прегрешения зла. Прямо на его тело.
Соломон изо всех сил старался рассмотреть, что тот делает в изножье стола. Он держал в руках деревянную чашку и неспешно склонил ее. Острая боль пронзила Соломона, и он закричал что есть мочи, чувствуя, как жидкость льется по его ногам. Он кричал и дергался в удерживающих его веревках, пока это чудовище продолжало свою проповедь, опустошая ужасное содержимое на обе его ноги.
Его тело сотрясалось от неистовой боли, а голову наполняли ужасающие крики Хаос. Он удерживался в сознании за этот звук, заставляя себя цепляться за него. «Не прекращай кричать, не отпускай меня, не отпускай меня».
