Джек взвесил все «за» и «против», но так и не смог решить, стоит ли топить в мутном болоте этой истории лучшего друга. Но Алекс ждал, и Джоунс все ему рассказал, от начала и до конца.
Ему не было грустно или стыдно. Его не душили боль и обида, наоборот, рассказывая обо всем Алексу, он чувствовал, как внутри что–то отпускает и расслабляется. И от этого становилось легче.
Директриса Мюррей махнула рукой, приказывая ему войти в класс. Джек сделал несколько нерешительных шажков.
– Ну, давай же, мальчик, быстрее, – нетерпеливо воскликнула директриса.
Маленький Джоунс вошел в кабинет. Яркий, уютный и очень солнечный. На стенах были развешены детские рисунки и какие–то схемы с таблицами, которых он пока не понимал. Парты были выкрашены в светло–желтый цвет, и за ними сидели дети. Детей было много, человек 25, и все внимательно смотрели на него.
– Поздоровайтесь с вашим новым одноклассником. Это Джек Джоунс.
Рука Джека нерешительно дернулась вверх в желании помахать классу, но его остановили лица. Детские лица, устремленные на него. Джоунс понимал, что плохо одет: что его джинсы порваны и заштопаны в нескольких местах, кроссовки давно просят каши, рукава футболки подвернуты, так как она ему велика, а волосы давно не стрижены. И дети это видели. Джек всем телом ощутил каждый недостаток своего внешнего вида, и от этого его бросило в незримую для других дрожь. Не было ни одного дружественного лица. Кто–то откровенно смеялся над ним, кто–то презрительно кривил губы, а другие показывали пальцем. Если бы маленький Джоунс был волчонком, у него шерсть на загривке встала бы дыбом. Но он был маленьким мальчиком, и от волка – у него был только взгляд.
– Садись, Джек. Выбери себе место.
Почти все сидели по двое, а те, кто остался один, постарались всем своим видом показать, что Джек не должен садиться рядом.
Только две девочки остались сидеть спокойно, не двигая стулья и не ставя на них сумки: одна из них смотрела на него с легкой жалостью в лице, и Джоунс тут же возненавидел ее за это. Другая отчаянно пыталась спрятаться, но яркий ворох рыжих кудрей не мог скрыть это прелестное лицо с разноцветными глазами: небесно–голубым и ярко–зеленым. Джек не успел осознать, что он делает, как ноги сами понесли его вперед. Он помнил эту девочку, и не мог поверить своему счастью, что оказался в одном классе с ней, что вообще вновь увидел ее. Девочка была ангелом во плоти, самим совершенством, и Джек мог бы смотреть на нее весь день, но она гордо задрала нос и отвернулась от него, когда он сел рядом.
