Все изменилось.
7 июня 2009 года
Прости, мой любимый дневник. У меня не было сил, и мысли разбегались. Столько всего произошло. Джек – да. Он превзошел все мои ожидания. Я никогда не видела его таким… я даже не знаю, какое слово подобрать. Все знали о наших отношениях с ним, поэтому, когда мы явились на бал вместе, это был взрыв мега–бомбы. Но дело даже не в этом. И не в том, что мы стали королем и королевой школы. Нет.
Я не могу разобраться в себе. Мое отношение к Джеку изменилось, и я не понимаю, почему. Он ведь сделал мне столько гадостей! Я… я стала чувствовать его по–другому. И мне кажется, он тоже. Я так надеялась, что он поцелует меня в тот вечер. Я бы поняла тогда все. Но он не сделал этого. И я знала, что не сделает. Он слишком… тут не скажешь одним словом. Благороден, горд, старомоден? Джек изменился. Но что происходит со мной?
10 июня 2009 года
Дорогой дневник!
Я сижу в самолете, который вот–вот взлетит в Сидней. Я почти не вижу букв, потому что слезы застилают мне глаза.
Он любит, любит меня! И всегда любил! Почему же я поняла это так поздно? Наши пути разошлись так далеко, что никогда больше не пересекутся. Я должна выбросить его из своей головы и своего сердца. Мне так жаль, ведь я так и не сказала ему: спасибо, что ты был у меня, Джек…
Джека вдавило в сидение. Дорога перед ним сливалась в одну сплошную полосу. Все, что было на обочине, смазывалось так, что контуров было не различить, но Джек этого не видел. Мир сузился лишь до финиша, узкая лента серого асфальта, бесконечно петлявшая перед ним. В такие минуты он чувствовал себя всесильным, могущественным, способным на все. Джек любил скорость, и только Формула–1 могла подарить ему подобные ощущения.
Он резко вошел в поворот, краем уха услышав, как завизжали шины. Болид развернулся за долю секунды, и, не сбавляя скорости, рванул дальше. Легкие наполнились воздухом свободы и чувством непобедимости. Адреналин бил по глазам, наполняя все тело драйвом. Впереди показалась финишная полоса. Джек вдавил педаль газа и за долю секунды пересек ее.
Болид остановился. Джек откинул прозрачный купол и вдохнул теплый октябрьский воздух, наполненный запахом горелой резины.
–1:13.525… – Роберт покачал головой. – Это невероятный рекорд, Джек. Но я боюсь за тебя. Не хочу потерять своего лучшего гонщика.
Джек фыркнул, снимая шлем.
– Я знаю, что делаю. Я чувствую трассу и не могу разбиться. Порой мне кажется, что подо мной нет болида. Есть только я – и трек.
