Тема профессии актуализируется в «Нью-Йорке», где немец Хельмут оказывается в буквальном смысле слова профнепригодным – он не только не знает города, но и не разбирается в управлении собственным автомобилем, а также не говорит по-английски и путает право и лево. Йо-Йо меняется с ним местами, усаживаясь за руль, – и это, вместе со сходством головных уборов, показывает призрачность разницы между клиентом и водителем. Оказывается, по своей первой профессии Хельмут – клоун. Карнавальное переодевание, перемена мест, немудрящий фокус со спрятанным долларом, сочетание противоположных амплуа (активно-агрессивный Йо-Йо и мягкосердечный добряк Хельмут) – все это напоминает о цирке или ярмарке; соответствующий саундтрек обеспечивает не только Уэйтс, но и сам немец, исполняющий незатейливые мелодии сразу на двух дудочках. Двум героям новеллы смешным друг в друге кажется буквально все, начиная с имен. При том что ситуация каждого, с его собственной точки зрения, скорее драматична. Конец новеллы, когда заблудившийся Хельмут кружит по Бруклину, тоже окрашен меланхолией, невзирая на клоунский красный нос неумехи-водителя. И его последние слова: «Деньги для меня не нужны» – явно отражают собственное кредо Джармуша.
«Ночь на Земле» местами кажется комедией, но более пристальное внимание к фильму позволяет увидеть его более сложную основу; и забавное, и трагическое преподнесено без нажима и акцентирования. Джармуш отказывается видеть смешное там, где его видят другие. Так, в «Париже» таксист высаживает двух нетрезвых пассажиров-расистов, потешающихся над происхождением водителя (в самом деле, слово «ivoirien», то есть «ивуариец», звучит почти как «il voit rien» – то есть «он ничего не видит»). Точно так же режиссер избегает мелодраматического штампа, согласно которому слепота приравнивается к несчастью. Слепая девушка лучше знает дорогу к своему дому, чем водитель, и угадывает сумму на счетчике, не желая принимать благотворительную скидку. Как ее ни расспрашивает впечатленный водитель, ему не удается найти слабость пассажирки – буквально во всех аспектах, от секса до искусства, она оказывается уверенней и успешней, чем он.
Тема слепоты и прозрения – тоже сквозная. Она и в том, как таксист и клиент не в состоянии сразу рассмотреть и понять друг друга; и в самой ночной атмосфере, снижающей поле обзора; и в мелких деталях – например, темных очках, которые «надел утром и забыл снять» таксист Джино (Бениньи) в новелле «Рим». Точно так же он, слишком увлеченный собственным рассказом, не видит, как постепенно теряет сознание и умирает священник на заднем сиденье.
