Полицейский был высоким, крепкого сложения мужчиной, с густыми черными усами и сонными скучными глазами. Но даже в нем мало-помалу пробудилось любопытство: он работал в Будайене пятнадцать лет и никогда еще не задерживал столь юную убийцу.
Кади был молод, тщательно выбрит. Он как мог тянул время, не желая подчиняться имаму. Неясно было, как решать дело – по светским или религиозным установлениям.
Имам ростом даже превосходил полицейского, но был заметно уже в поясе и плечах, хотя и не аскет. В квартале его знали, как сторонника здравого смысла в разрешении повседневных проблем. В земных усладах он себе не отказывал, чтоб не сказать – сибаритствовал. Имама случай с девочкой тоже озадачил.
Бородка у него была коротко подстрижена и уже успела поседеть. Ласковые карие глаза прятались в морщинках, избороздивших щеки и лоб. Как и полицейский, имам некогда был обладателем завидных усов, но те дни давно миновали; ныне он казался добрым мягкосердечным дедушкой. Это было не так, но имам считал, что пользоваться подобной репутацией для его должности полезно.
– Дочь моя... – начал он хрипло. Имам был рассержен. Он предпочитал разъяснять верующим сложные места священного Корана, а не расследовать жестокие убийства на улицах. Такое зрелище представлялось ему совершенно возмутительным и, хуже того, безвкусным.
Джехана посмотрела на него, но имам больше ничего не сказал.
Она отвернулась и уставилась на убитого ею мальчишку.
– Дочь моя, – повторил имам наконец, – скажи, это ты убила несчастного мальчика?
Джехана несмело подняла глаза на старика. Она была плотно затянута в паранджу, хиджаб и бурку: видны были только темные глаза да длинные изящные пальцы, все еще сжимавшие нож.
– Да, о мудрейший, – ответила она, – это я его убила.
Полицейский поглядел на кади.
– Ты молишься Аллаху? – спросил имам. Если б дело происходило не в Будайене, задавать этот вопрос надобности не возникло бы.
– Да, – сказала Джехана. И не солгала. Она несколько раз в жизни молилась. И скоро помолится снова, если повезет выбраться отсюда.
– А знаешь ли ты, что Аллах воспрещает отнимать жизнь у человека, которого Он сотворил?
– Да, о мудрейший.
– Знаешь ли ты, далее, что Аллах установил кару для нарушителей Его закона, возбраняющего отнимать жизнь у человека?
– Да, о мудрейший, я знаю.
– Тогда, дочь моя, расскажи, что побудило тебя отнять жизнь у этого несчастного мальчика.
Джехана разжала пальцы – окровавленный кинжал упал на брусчатку. Глухо стукнувшись о нее, он отлетел к ноге трупа.
