После анализа болезненных проявлений профессор Молохов делает вывод: «Болезнь нужно определить как патологическое развитие личности с паранойяльным изменением мышления»[42].
Авторы книги «Экспедиция в гениальность» (1999), согласуясь с профессором психиатром Дмитрием Евгеньевичем Мелеховым, пишут: «Нозологическая трактовка болезни Гоголя до сих пор остается предметом дискуссии (маниакально-депрессивный психоз или приступообразная шизофрения, на первых стадиях протекающая в форме аффективных приступов)». И далее авторы продолжают: «Даже при отсутствии истории болезни и компетентного врачебного описания из потрясающих по наблюдательности и художественной точности самоописаний (Гоголем) явно следующее: “Гоголь страдал аффективано-бредовым психозом с кататоническими симптомами и приступообразным циркулярным течением”». В пользу рецидивирующей циркулярной шизофрении, по мнению авторов, «говорят бредовые и кататонические проявления во время приступа, изменение личности, утрата творческой свободы и того легкого, жизнерадостного, искрящегося веселья и юмора, которым Гоголь владел до начала болезни… Все это позволяет говорить о том, что у больного в ходе болезни нарастали шизофренические изменения, выходящие за рамки только ослабления или одряхления, которые, иногда, наблюдаются у больных циркулярным психозом в более пожилом возрасте». Профессор Мелехов и авторы вышеуказанной книги посчитали неприемлемыми те лечебные мероприятия, которые проводили врачи у постели Гоголя: «При отказе от пищи и прогрессирующем истощении врачи применяли с лечебной целью пиявки, кровопускания, мушки, рвотные средства вместо укрепляющего лечения и искусственного питания… Болезнь и смерть Гоголя – типичный случай, когда врачи еще не умели распознавать это заболевание, которое еще не было описано в медицинской литературе»[43].
Сейчас, с высоты XXI века, было бы смелым обвинять врачей середины XIX века в некомпетентности в отношении установления диагноза. Была некомпетентна в те годы сама психиатрия, а лечившие Гоголя врачи к тому же не были психиатрами. В отношении лечения Гоголя они применяли те средства, которые были им доступны, их считали чуть ли не панацеей. Хотя для Гоголя, находившегося в крайнем физическом истощении, они были противопоказаны, о чем писали Тарасенков, Баженов, Чиж и другие авторы.
Болезнь, которой страдал Гоголь, была коварна тем, что поражала самые тонкие структуры мозга, труднодоступные для изучения. На основании описанных выше психических расстройств можно сделать определенный вывод. Душевная болезнь Гоголя протекала приступами. Проявления ее постепенно усложнялись от приступа к приступу: сначала были детские страхи и кратковременная заторможенность, затем депрессии с ипохондрическими проявлениями, сенестопатиями, сменявшиеся гипоманиями или маниями. С годами депрессии становятся более глубокими, доходившими до раптуса и суицидальных тенденций, появляются бредовые идеи религиозного содержания, зрительные и слуховые галлюцинации. Нарастало изменение личности – манерность, вычурность, элементы резонерства в письмах к друзьям, эмоциональная холодность, падение творчества, углубление кататонических проявлений, перешедших в глубокий ступор, приведший к полному отказу от еды и смерти от последствий длительного голодания.
