Приехав в Россию в 1840 году для устройства сестер и своих издательских дел, он снова рвется в Италию: «Жду не дождусь весны и поры ехать Рим, в мой рай, где я почувствую свежесть и силы, охлажденные здесь. О, Рим, о, Италия, что за небо, что за воздух, я никогла не был так весел и доволен жизнью, как там». Он обращается к «провидению» с мольбой: «Ради бога и всего святого выгони меня в Рим». Однажды за границей, будучи в восторженном состоянии духа, Гоголь в одном трактире сел в угол и написал целую главу, как он вспоминал, «не сходя с места, и эти строки стали одними из вдохновенных». Он плохо переносил суровый климат России: «Я для здешнего климата уже не гожусь, а главное, моя бедная душа, ей нет здесь покоя».
Одно сознание, что в Италии нет таких холодов, как в России, укрепляло его дух. Он писал, что в Италии он «погружается в какое-то блаженство», «всемогущая рука промысла бросила меня под сверкающее небо Италии, которая заменила мне все. Всеми силами спешу завершить мой труд (писал «Мертвые души»). Жизни! Жизни! Мне бы жизни хотя бы три года». Но и в Италии временами чувствовал упадок сил и вдохновения.
Сочинения, которые в молодости Гоголь писал без труда, с годами стали требовать большого умственного и нравственного напряжения. Особенно это стало заметно при работе над «Мертвыми душами». «Голова моя страдает всячески, – писал он друзьям, – если в комнате холодно, мои мозговые нервы ноют и стынут». Но хорошо на него действовало не искусственное тепло (от камина), а естественное – солнечное. Благословляя благодатную землю Италии, Гоголь не забывал и свою родину: «Русь, Русь! Вижу тебя из моего чудного прекрасного далека. Какая-то непостижимая тайная сила влечет к тебе». И он постоянно поддерживал связь с российскими друзьями, с родными, с издателями его сочинений.
В Италии в те годы было много россиян, с которыми Гоголь встречался, посещая с ними музеи, мастерские архитекторов, картинные галереи, знакомясь с шедеврами западноевропейского искусства. Некоторые авторы позже утверждали безосновательно, что Гоголь не интересовался искусством. Анненский, встречавшийся с Гоголем в Италии, опроверг это утверждение. В конце жизни Гоголь писал об Италии: «Она продлила мою жизнь, но не искоренила мою болезнь, деспотически вошедшую в состав мой». За границей он окончил первый том «Мертвых душ», во время работы над ним он писал: «Притом уже в самой природе моей заключена способность только тогда представлять себе живо мир, когда я удалился от него. Вот почему о России могу писать только в Риме».
