Большое спасибо Вам, с уважением, Н.+Т.Ф. Мы еще молодые люди».
Святослав Теофилович ответил на шесть писем, отчего их стопа нисколько не уменьшилась.
Приближалось время концерта в доме культуры «Юбилейный», куда был доставлен рояль «Красный Октябрь», наедине с которым Е. Артамонов провел немало времени.
Рихтер облачился в концертный костюм, приехала машина, и он отправился на свой 118-й концерт.
Святослав Теофилович вошел в теплый, уютный, выкрашенный в темно-голубой цвет зал на четыреста мест, и зал ему понравился.
– Без mania grandiosa.
Он попробовал рояль и, вполне удовлетворенный, прошел в артистическую – ярко освещенную, хорошо натопленную комнату; на журнальном столике были разбросаны самые свежие номера журналов, а на большом столе сверкали кипящий самовар, чашки, ложки, вазочка с облепиховым вареньем. Нарядно. По-домашнему. Так встречают действительно дорогих гостей. За дверью царило оживление: красиво одетые женщины, дети и местные журналисты. Надо сказать, что пресса в Тайшете не дремала. Ее представители порадовали искренней заинтересованностью в происходящем, желанием написать по существу о неординарном событии.
Святослав Теофилович погрузился в серьезные размышления: что играть в Тайшете?
– Может быть, Шопена? – предложила я.
– Что вы, ни в коем случае. Гайдн будет гораздо понятнее, чем Шопен. Шопен недоступнее.
В первом отделении Рихтер решил исполнить две сонаты Гайдна: В-dur'ную в двух частях и Es-dur'ную в трех. «Allegro, Adagio, Финал», – учил Рихтер молодую женщину, которой предстояло вести концерт. Она волновалась. Потом вошла худенькая безмолвная девочка в белом кружевном фартучке и белых туфлях, с испуганными глазами. Святослав Теофилович стал показывать ей, где и как надо будет перевернуть страницы. Надо сказать, что переворачивание страниц в сонатах Гайдна не представляет особых проблем, но сколько бы Рихтер ни спрашивал девочку, поняла ли она его, она честно отрицательно мотала головой. Рихтер спросил: «Вы пианистка?» «Нет, – ответила девочка, – я аккордеонистка». Возникло некоторое замешательство, и Святослав Теофилович очень деликатно спросил, «нет ли здесь какой-нибудь пианистки». Пианистка вскоре нашлась, – на сей раз уверенная девочка с чувством собственного достоинства, тоже лет четырнадцати, с косичками, в красной кофточке. Она моментально поняла все, что от нее требуется, и ушла. Рихтер облегченно вздохнул.
Эта девочка – гордость тайшетцев. Дочь слепых родителей, она учится играть на рояле, и, по их словам, очень хорошо играет. Было приятно, что девочка, серьезно занимающаяся музыкой, пользуется таким уважением.
