– Какое наше дело, – с презрением посмотрел на рабочего Лаврова высокий бандит и жестом фокусника достал из кармана брюк выкидной нож, небрежно щёлкнув лезвием, – сколько мне ещё повторять, гони деньги, фраер ушастый, не то плохо будет!
Не успел Пётр Кузьмич как следует испугаться, как вдруг, словно бы из ниоткуда, перед ними возник неизвестный молодой человек, который ловким движением выбил из руки высокого нож, дал пару «лещей» ему и его собутыльникам, заставив их в спешке ретироваться.
– Ну и ну, – восхищённо сказал Лавров, с радостью пожимая руки своему спасителю, – да ты мой избавитель! Спасибо тебе, парень, теперь за мной должок!
Так и не сумев узнать имя парня, спасшего его таким чудесным образом и удалившегося весьма быстро, словно бы торопящегося куда-то, Пётр Кузьмич ещё раз крикнув уходящему пареньку «Спасибо», заторопился и сам к себе домой.
Уже дома, где его ожидал накрытый праздничный стол, он даже не успел рассказать жене и дочке о своём спасителе, как в двери прозвучал звонок.
Это пришёл знакомиться с родителями своей избранницы, то есть дочери Кузьмича, её молодой человек, которого до этого Света настойчиво скрывала и не показывала родителям, боясь, что он не понравится им.
Зайдя в квартиру, жених поздоровался с родителями невесты и Светланой.
Взглянув на молодого человека, Лавров опешил: на него смотрел, улыбаясь, его спаситель!
Приятно содрогнувшись, Пётр Кузьмич взял под локоток свою дочь, и, подведя её к жениху, коротко улыбнулся: – Должок!
А собрались как-то поздней осенью по грибы да ягоды два друга-дружбана.
Один из них спортивный молодой да сноровистый мужик Григорий Кузьмич, да доходя и хиляга-неумеха Кузьма Григорьич. Справно так собрались и затарились, в общем пошли. До лесу доехали на машине, что принадлежала работящему и рукастому Григорию Кузьмичу. Вышли они в лес, идут. А коли грибов и ягод немного вовсе даже в лесу, завязался между дружбанами философский разговор.
– Вот, – говорит, Григорий Кузьмич, – и силушку я имею немереную, не зря на качалке штангой занимаюсь, и всё у меня в руках горит и спорится, да и по нраву я всамделишный герой, куда там киношному Брюсу Уиллису тягаться! Вот чтобы ни случилось с тобой, дружбан, из лесу на руках бы утащил, одно слово герой-спортсмен.
– А я вот, – отвечал ему дружбан, – и не качаюсь, да и с рук всё валится у неумехи, не зря который год уже на инвалидности сижу!
– То ли дело я! – не уставал восхищаться собой атлет, – И лося на себе понесу, и спичкой одной костёр разожгу, не зря на турслётах этому обучен!
