Было уже темно, когда водитель выключил двигатель, и мы тихо подплывали к берегу. Вдруг рядом со мной раздался пронзительный свист сидевшего рядом. В этом звуке я услышал дружеские «позывные», подаваемые «своим» на берегу.
Молча мы зашли в малоку, посреди которой стоял большой алтарь с черепами людей и животных, перьями, кристаллами и другими предметами. Освещенный мерцанием свеч, посреди алтаря стоял кактус Сан-Педро.
Каждый сел в кресло-качалку и погрузился в молчание, внимая шуму проливного дождя джунглей. Раскурив мапачо, Ховард стал звать желающих к алтарю для табачного ритуала. В Андах он называется Сингадо. Это специально приготовленная настойка табака, которую заливали человеку в нос на пике церемонии Сан-Педро. Данный ритуал все еще практикуется в некоторых регионах Анд. Когда мой новый знакомый Мартин подошел к алтарю и принял табачный настой, он упал на пол, испытывая катарсис. Пролежав так несколько минут, Мартин стал звать меня: «Сергей… Сергей… Сергей!» «Я здесь, Мартин», – ответил я ему только в третий раз. «Следуй своему сердцу, Сергей», – не своим голосом произнес Мартин.
В этот момент прогремел гром и в малоку ворвался поток сильного ветра, который затушил практически все свечи на алтаре, оставив гореть только одну. Теперь только кактус был освещен в мерцающей темноте. Глядя на него, я чувствовал, что эти слова сказал мне не Мартин: через него мне передали это наставление.
Никто не смел нарушить тишину. Во все происходящее было трудно поверить, а атмосферу, царившую в тот момент, невозможно передать.
Послание не было новым. Именно так я, в принципе, жил всегда, но никогда раньше не слышал такого громкого подтверждения себя, как в эту ночь.
Когда на следующий день я заговорил с человеком, издавшим пронзительный свист тогда в лодке, и поделился с ним вчерашним ощущением, он рассказал мне о том, как однажды во Вьетнаме, когда они подплывали к берегу, по ним открыли «дружеский» огонь. Тогда он потерял нескольких друзей, чудом оставшись в живых с двумя пулями в теле. Тридцать лет после войны он провел в глубочайшей депрессии, практически не выходя из дома, каждый день принимая тяжелейшие антидепрессанты. Их он выбросил в мусорный ящик после нескольких недель работы с аяхуаской и Сан-Педро в джунглях. К нему вернулась улыбка, которую, по его словам, он давно забыл. И хоть смех его был жутким, его выздоровлению я был искренне рад.
