Как мы радовались, когда кричали «ура» на праздничном шествии! Потому что мы делали это от души, искренне. А в капиталистических странах люди выходили на улицу и устраивали демонстрацию, когда были чем-то недовольны, возмущены и оскорблены. И в таких колоннах кричали только всякие гадости правительству, да предъявляли различные требования по улучшению жизни. Разве это дело? Мы, советские люди, улыбались и радовались, а они там, в Америке и Европе, не могли избавиться от своих унылых и кислых гримас. А почему так – знал каждый советский человек: потому что простые люди в капиталистическом мире не уверены в завтрашнем дне, а в СССР, самой лучшей стране, давно забыли об этой проблеме. В СССР никто не сомневался, что завтра будет так же хорошо, как сегодня. Не было таких сомневающихся людей. Потому что наше материальное благополучие гарантировало нам государство, а не отдельный, конкретный человек, какой-нибудь барин-хозяин. Между этими двумя понятиями гигантская разница. Все мы служили государству, а не частному лицу. И государство обеспечивало наше счастье. Ведь именно так и должно быть. И мы были счастливы!
Наш дом был обыкновенный, пятиэтажный, из серого кирпича. Мы жили на третьем этаже, в трехкомнатной квартире. Жили втроем, места вполне хватало. А какие мы устраивали праздничные застолья на «Первомай» или на ноябрьские праздники! Пока мы шли в праздничной колонне, кто-то из нашей родни готовил угощения и накрывал стол. Обычно это были две мои тети и две двоюродные сестры. Они жарили кур, тушили картофель, пекли пироги с различными начинками, нарезали колбасу, сыр и ветчину, раскладывали соленья, разливали домашний кисель и компот. Все эти кушанья были простые, но очень вкусные. И после праздничной демонстрации мы, румяные и счастливые, шли к нам домой и устраивали пир.
Взрослые пили коньяк, шампанское и наливки, а нам, детям, давали самый лучший на свете лимонад, потому что он был наш, советский. Я обожала «Крем-соду». Могла пить ее бесконечно. За столом все шутили, пели песни, обязательно запускали проигрыватель и танцевали. В нашей семье были и магнитофоны, и транзисторы, и цветные телевизоры, и даже кинокамера. Мы жили хорошо, потому что хорошо трудились. И все наши родственники имели такой же достаток. Мой дядя по маминой линии был из нас самый веселый за праздничным столом, не уставал шутить и увлекать всех остальных. Бывало, он затевал такие забавные переодевания, что мы надрывались от смеха. Или объявлял конкурс на самое смешное произнесение фразы «Ну, заяц, погоди!». А в жизни дядя был начальником всех наших городских автоинспекторов, и у себя на работе проявлял строгость и требовательность.
