Он подумал, что нечего не потеряет и не приобретет, если выпьет с Кесей кружку пива с солеными баранками.
Купив пива, они расположились под тем же деревом, где знакомый таксист огорчил Артема словами о торговле.
– Так о чем в твоей песне поется? – спросил Кеся.
– В какой песне?
– Ну ведь ты ищешь счастья. А в чем оно для тебя?
Артем поглядел на Кеею, как на ребенка.
– Что за ерунда? – сказал он. – Счастье – это когда человек получает то, что хочет.
– И чего же ты хочешь?
– Много чего. Чтобы деньги всегда были. И вообще.
– Деньги?
Кеся улыбался.
– Ну, это поправимо. Впрочем, сначала нужно кое-что приобрести. Вот я тебе расскажу историю. Один дядя всегда ругался матом. Как женщины говорят, «сквернословил». Он делал это везде – на улице, в магазине, даже в больнице. Многие были очень недовольны. Просили его изменить свое поведение, грозили милицией, штрафом, называли хулиганом. Но его это только разжигало – как примус. Видно, ему нравилось внимание. Ведь известно: если хочешь внимания, поставь себя против общества… Так? Однако и другое известно: если взялся идти – иди до конца. А тот дядя, вероятно, об этом не думал, жил себе и был очень доволен. Но однажды, в воскресный летний день, мимо шел Саша Три Года. Это был такой человек, очень решительный. Из Сибири. Он только неделю назад узнал, что у него есть маленькая двоюродная племянница, забавный ребенок кукольной внешности. И он чрезвычайно этому обрадовался, так как считал, что у него никого нет. Он взял у ее матери разрешение ходить с ней по воскресеньям в зоопарк – изучать зверей. И вот как раз возле зоопарка, покупая мороженое, он услышал за спиной отвратительную для ребенка речь. И нахмурился. Пока он хмурился, какая-то женщина сделала сквернослову замечание. А тот только усилил напор гадкой речи. Тогда Саша повернулся и говорит сквернослову: «А ну, баклан, отойдем в сторону. Разговор к тебе имеется». Сквернослов видит: перед ним не обычный горожанин, каких множество, а странный человек. Из-под рубашки у этого человека на горло напирает колючая проволока – татуировка. И взгляд у него такой, будто он оценивает стеклянную витрину перед тем, как ее разбить. «Пойдем вон туда, за павильон, – сказал Саша Три Года, видя, что сквернослов замешкался, – если ты, конечно, не застенчивая студентка в круглых очках «Баба Дуся». Услыхав это, сквернослов выругался. Однако пошел за Сашей. И это была его первая роковая ошибка. За павильоном Саша ему говорит: «Значит, ругаться любишь? Так, так. Любопытно. А как далеко ты готов пойти ради этого? Жизнь свою положишь вот здесь за свою привычку? Отдашь жизнь свою глупую за матерщину? Вот я, например, готов на все, чтобы оградить детей от сквернословия. Свою жизнь положу и любую заберу – сердце руками вырву. Для меня нет препятствий. А ты? Готов ли ты умереть молодым за тот навоз, что у тебя изо рта вываливается? На размышление даю тебе восемь секунд. Я не халиф багдадский, но я щедрый». И тут произошла вторая роковая ошибка сквернослова. Он вдруг говорит: «Ты что, мне угрожаешь?» В следующее мгновение глаза Саши Три Года сузились. Он резко и сильно взмахнул рукой, и щека грубияна лопнула, как перезревший помидор.
