— Нравится? — спросила она.
— Вставь холст в раму.
Она вставила холст в одну из прислоненных к стене рам и поставила его на мольберт, после чего отступила на несколько шагов, взглянула на портрет невидящим взглядом и слегка улыбнулась про себя, словно бы удивляясь тому эффекту, какой производит нанесенная на холст краска.
— Пойду поставлю чайник. Барлоу скоро придет.
Она вышла на кухню, и до Этуотера донесся звон тарелок: Софи была неловка.
— Как тебе вечеринка? — спросила она из кухни. Барлоу никогда не брал ее с собой на вечеринки, и они вызывали у нее живой интерес.
— Было неплохо.
— Барлоу здорово напился.
— Правда?
Этуотер осмотрелся. В комнате было пустовато, и в то же время казалось, что она набита вещами. Все здесь было каким-то временным, недолговечным; впечатление создавалось такое, словно вещи, здесь находившиеся, кто-то по случайности забыл или ленится переложить на другое место. Картины Барлоу были хороши, но их было слишком много. А вот книг было наперечет, на глаза Этуотеру почему-то попалась «Так говорил Заратустра»[8]. Не успела Софи принести чай, как пришел Барлоу.
— Прости, что опоздал, — сказал он. — Весь день сегодня мутит. Чуть не вырвало по дороге.
Он поцеловал Софи и спросил:
— Чай готов?
— Только что заварила, — ответила Софи. — Уильям пришел минуту назад.
— Я прямо от Прингла, — сказал Барлоу. — Демонстрировал мне все свои работы за последние пять лет.
— Он позвонил мне сегодня утром и позвал выпить чаю к себе в мастерскую, — сообщила Барлоу Софи.
— Черт бы его взял. Позвонил в магазин?
— Да.
— Откуда он узнал телефон? Ты говорила ему, как называется магазин?
— Ты же сам на днях упомянул о моем магазине. А номер он узнал по телефонной книге.
— И что ты ему сказала?
— Сказала, что придти не смогу, потому что пью чай с тобой.
— А он что?
— Сказал, что еще позвонит.
— Я бы на твоем месте не ходил, — сказал Барлоу. — Он, в сущности, мерзкий тип. Тебе он не понравится.
— Меня он мало интересует.
— Он ужасен.
Софи вновь взяла чайник для заварки и начала разливать чай. Барлоу повернулся к Этуотеру и сказал, закатив глаза:
— Съешь пирожное. Оно, впрочем, довольно черствое.
— Ты хорошо знаешь Сьюзан Наннери? — спросил Этуотер.
— Что она поделывает?
— Кто-то вспоминал о ней вчера вечером.
— Да, знаю. Она ведь была вчера на вечеринке?
— Да.
— Она по-прежнему живет с Гилбертом?
— А разве она жила с Гилбертом?
— Не знаю, — сказал Барлоу. — Может, и не жила. За такими девицами, как она, не уследишь.
