Набатов улыбнулся.
— На память. Записывать холодно?
Николай Звягин обиделся, достал из кармана записную книжку и показал страницы, исписанные крупными корявыми цифрами.
— А все-таки холодно,— сказал Набатов, любуясь молодым инженером.
— Холодно,— признался Николай Звягин.
— Так вот, друзья,— сказал Набатов.— Цифры утешительные. Особенно по шуге. Река явно подводит Евгения Адамовича. Все его расчеты на шуге построены.
— На шуге не удержишься. Снесет,—сказал Швидко, по-стариковски хитро подмигивая.
— Правильно! — с удовольствием подтвердил Набатов.— На шуге не удержишься. Поплывут его доводы. Кстати, в этом все мы были уверены. Меня тревожило другое. Толщина льда. Тут я серьезно опасался. Морозы выручили. Думаю, можно выпускать бульдозеры на лед. Как считаете?
— Можно,— решительно сказал Швидко. Бирюков промолчал.
— Сомневаетесь? — спросил Набатов.
— Не то что сомневаюсь, Кузьма Сергеевич, но И уверенности твердой нет. Новое дело, необычное. Если по расчетам судить, толщина льда достаточная…
— Так в чем же дело? — нетерпеливо прервал Швидко.
— А в том, что при стремительном течении неизбежны водовороты. Следовательно, могут быть промоины во льду.
— Люди твои не боятся. Все добровольно вызвались.
— Рисковать своей жизнью легче, чем рисковать чужой. Это ты не хуже меня понимаешь, Терентий Фомич.
— Я и сам сомневаюсь,— признался Набатов.— Давайте попробуем так. Пустим на лед бульдозер без водителя. Трос прикрепим метров на полтораста. Зачалим за мертвяк на берегу. И пусть помолотит часок-другой, поскребет лед. Выдержит —тогда выведем машины на лед без опаски.
— Разрешите мне сказать, Кузьма Сергеевич,— обратился к Набатову Федор Васильевич, до того молча слушавший разговор инженеров.
— Пожалуйста.
— Сама машина нам ничего не скажет. В одном месте проверили, а рядом может быть полынья. Надо проехать вдоль и поперек, чтобы уж потом работать надежно. Разрешите мне. Для страховки кабину снимем. В случае беды выскочить можно.
— Смотря куда выскочить,— не удержался Бирюков.
— На лед, конечно. Мы же договорились с вами, Павел Иванович, что мне пробу снимать.
«Кругом хитрецы,—подумал Набатов.— Возражает, а сам подготовился. И человека подобрал… Сказано мудро: идея, овладевшая массами, становится материальной силой. Идея зимнего перекрытия овладела коллективом строителей. Овладела потому, что рождена самой жизнью. Тем и примечательно паше время, что стремление вперед стало общим стремлением, стремлением всего народа. И любые попытки приглушить поток творческой инициативы народа обречены на провал».
