ОН
Колин смотрит на нее с изумлением и ужасом одновременно.
– Не понял? – подняв брови, говорит он. На его губах играет неуверенная улыбка. Этого не может быть. Просто не бывает. – Говоришь, мертвая? – он моргает, и закрывает глаза рукой. Все, он официально сошел с ума.
– Ага, – она встает и делает пару шагов к пруду.
Колин наблюдает, как она смотрит в свое отражение: интересно, а у мертвых оно есть?
– То есть когда ты сказала, что ты здесь из-за меня, ты имела в виду, что вернулась из мертвых ради меня?
Он видит, как она кивнула и отвернулась.
– Да, именно так.
Ужас, тяжелый и холодный, разлился между его ребер. Нет, пожалуйста, только не это.
– Но если ты мертвая, как можешь открывать двери или… – он указывает на свитер в ее руках, – держать толстовку, носить школьную форму?
Она пожимает плечами.
– Не знаю. Я уверена, что выгляжу так же, как и до смерти. Такая же высокая и угловатая. Правда, не такая неуклюжая, – она смотрит на него через плечо, грустно улыбается и снова отворачивается. – Но сейчас я чувствую себя иначе, менее цельной, менее… – она замолкает, качая головой. – Просто менее. Я помню, как умерла, но я снова здесь. Это все, что я могу тебе сказать.
Ее длинные светлые волосы достают до нижнего края ее голубой блузки, и она выглядит устрашающе красиво, стоя у пруда с идеальным полумесяцем в небе прямо над ее головой. Внезапно мысль, что он сходит с ума, не кажется ему такой уж невозможной. И Колин думает, а есть ли сейчас здесь Люси на самом деле.
– Люси, какого цвета твои волосы?
Она оборачивается со смущенной улыбкой на лице.
– Каштановые?
После ее ответа он роняет голову на руки и стонет.
Люси подходит и садится рядом с ним на скамейку.
– Почему ты спросил?
– Да так.
Она тянется и берет его за руку, но он тут же отстраняется, вскочив со скамейки и потирая руку о бедро.
– Какого черта?
Его рука покалывает в том месте, где она его коснулась, и это ощущение переходит в растекающееся вибрирующее тепло. Она ощущается, как статическое электричество, как заряженные частицы в образе девушки. Колин смотрит на нее и, надув щеки, глубоко выдыхает.
– Что вообще происходит? – бормочет он, скользя взглядом над ней и поднимаясь выше, на небо. Он сразу же вспоминает каждого испуганного ребенка, вернувшегося из леса с рассказами, что видел. Как его мама обычно говорила о… Боже, он даже думать об этом не может. Идея о том, что Люси – это Ходок, просто невероятна. Но другая грань этой истории пробуждает в нем приступ паники. Потому что если Ходоки не существуют, то он сошел с ума. Но если все-таки существуют… То, возможно, его мама не была сумасшедшей.
